Ночные животные

Артур сбросил звонок и поднял взгляд к крыше. Ромал стоял на краю, и со стороны казалось, будто он чуть ли не висит в воздухе. Его лица не было видно, голова была опущена, руки, как плети, висели вдоль туловища. Давно он там? Сколько уже стоит на краю? Артур кинулся к прутьям и полез наверх. Замерзшие пальцы плохо слушались, ноги соскальзывали. Кроме ребят, никто больше не заметил Костю – он ведь сливался с темным небом. А может, людям просто не хотелось его замечать? Они шли себе по делам, бежали с работы, торопились по домам. Какое им дело до остальных?

Блондин забрался наверх, помог подтянуться Дане и, крадучись, двинулся к Ромалу, протягивая к нему руку:

– Костя?..

Вортако не обернулся. Он смотрел вниз, но, хотя его лицо не выражало никаких эмоций, сердце пылало. Парень глядел на носки кроссовок, которые торчали над обрывом. Всего один шаг, один толчок, одно дуновение ветра – и все. Сердце успокоится.

– Кость, слушай, не валяй дурака.

– Что он делает? – не понял Волков и встревоженно дернул Артура за локоть. – Что он делает? Скажи, чтобы он так не делал, пожалуйста, скажи ему.

– Кость, посмотри на нас.

– Почему он не отвечает?

– Эй, друг, хватит туда пялиться.

Ромал не шевельнулся. Артур вдруг разозлился и зажмурилась от обиды, или отчаяния, или беспомощности. Он понятия не имел, что говорить! Что делать! Он снова сделал пару шагов вперед, и тут Ромал неожиданно занес ногу над пропастью. Легкие у Арта судорожно сжались.

– Что ты… – Он остолбенел от ужаса. – Какого хрена, вортако! Слезай!

– Не хочу, – наконец ответил тот.

– А мне плевать, чего ты там хочешь. Нельзя же так. Ты не должен стоять тут, друг, это неправильно. Что бы твоя мама сказала?

– Она мне больше ничего не скажет.

– Кость…

– Она умерла.

Его голос был настолько спокойным, что от этого становилось по-настоящему страшно. Как можно говорить так равнодушно и при этом стоять на краю крыши? Артура пугало и молчание Кости, и его короткие ответы. Костя смотрел в бездну, но не тянул время, не боялся. Он прощался, просчитывал варианты, он действительно собирался прыгнуть, и самое жуткое заключалось в том, что он мог это сделать. Он никогда не был трусом, а чтобы закончить свою жизнь раньше срока, нужно мужество. Вот такой вот парадокс: слабые, сломленные люди хватаются за лезвие, принимают смертельную дозу таблеток, делают шаг с крыши и в итоге переступают черту, найдя в себе столько сил, сколько никому из нас и не снилось.

– Пожалуйста, – в отчаянии прохрипел Селиверстов, шагнув вперед, – друг, слезай.

Ромал не ответил. Ветер теребил его волосы, мурашки бегали по оголенным рукам. Он в полнейшем трансе рассматривал людей под ногами. А те, словно муравьи, ходили по тротуарам, разговаривали, смеялись, ссорились и не видели его. Как всегда. Дыра в его груди становилась все больше. Косте казалось, что порывы ветра проскальзывают сквозь нее, потому что знобило не только тело, но и все внутренности.

Неожиданно на крыше появилась Алина. Замерев у бортика, она чуть не рухнула на колени от потрясения. Ромал обернулся. Возможно, он уловил в воздухе сладкий запах ее духов, возможно, сработала интуиция. Они посмотрели друг на друга, и между ними пронеслось множество несказанных слов. Алина протянула к нему руку, но Костя отвернулся. Ему вдруг стало еще больнее, словно шатенка принесла с собой напоминания о том, что у него могло бы быть. Алина подошла к брату и схватилась за его руку, а тот беспомощно покачал головой.

– Слушай, я не умею говорить, я не знаю, что говорить, – преодолевая леденящий ужас, бормотал Артур, – но ты должен знать, что ты не один, мы ведь с тобой, вортако. Этого мало, черт возьми, я понимаю, что этого чертовски мало. Но мы здесь.

– Здесь. – Вспышка – темнота. Вспышка – и земля так близко. – Только это неважно.

– Как это неважно? – возмутился Селиверстов, отстранившись от сестры. – О чем это ты, брат? А что тогда важно? Подойди и скажи мне в лицо, что тебе, блин, неважно.

Костя приподнял подбородок, прикрыл глаза и сказал:

– Уходите.

– Размечтался.

– Уходите.

– Хоть сто раз повтори. Я с этого места не сдвинусь, уловил? Я никуда не уйду!

– Не надо, – прошептала Алина, потянувшись к брату, – не кричи, пожалуйста.

– Не кричать? – Арт, потеряв самообладание, всплеснул руками: – А как тут вести себя адекватно? Как говорить адекватно? Этот самовлюбленный идиот забрался на крышу и твердит мне, чтобы я сваливал? А ты бы свалил на моем месте? – спросил он, обернувшись к Ромалу. – Ты бы меня бросил? Нет, черт возьми, ни хрена.

Девушка схватилась за голову, сжав виски. Как же звенело в ушах! Алина уставилась на Костю и увидела кого-то чужого. До него не докричаться, его не переубедить. Он смотрел в лицо своей смерти и не боялся. Ромал ненавидел себя. Именно это Алина увидела в его угольных глазах. В них горела лютая ненависть, до слов Артура, до нее Косте не было никакого дела.

Упадет? И славно. Именно этого он и добивался.

Ромал всегда был хорошим психологом. Как бы он поступил? Что бы посоветовал?