Ноэль

Александръ Амфитеатровъ (Old Gentleman) Ноэль

Французскія святки

Праздникъ Рождества былъ во вс времена, окутанъ очаровательною дымкою легендъ и преданій; сочельникъ — вечеръ великой тайны, и народной фантазіи любо населять его сумракъ баснословными образами и исторіями.

Многія изъ легендъ, связанныхъ съ этимъ ночнымъ празднествомъ, мрачны и печальны. Причины тому могутъ быть двоякаго происхожденія. Съ одной стороны, духовенство среднихъ вковъ, желая пріучить свою грубую малограмотную паству къ празднованію великаго дня, пускало въ народъ грозныя повсти, гласившія всмъ и каждому: бда! трижды бда тому, кто небрежетъ святымъ Рождествомъ!.. Вотъ образецъ такой повсти.

Въ одной деревушк, восьмнадцать парней и пятнадцать двушекъ вздумали плясать и пть псни на погост, во время рождественской всенощной. Монахъ, служившій всенощную, отлучилъ безобразниковъ отъ церкви. Проклятіе постигло ихъ немедленно. Они продолжали пть и танцовать ровно цлый годъ, не зная ни отдыха, ни срока. Во все время этого страннаго покаянія, на нивы ихъ не падали ни дождь, ни роса; они не чувствовали ни голода, ни усталости, не износили ни платья своего, ни обуви — до тхъ поръ, пока какой-то прозжій епископъ не снялъ съ нихъ отлученія. Тогда нкоторые изъ плясуновъ умерли, другіе тотчасъ заснули и спали безъ просыпа тридцать дней и тридцать ночей, а у иныхъ на всю жизнь остались конвульсивныя подергиванія — врод пляски св. Витта.

Съ другой стороны, на свтлый праздникъ Рождества ополчались остатки языческой темноты, стараясь омрачить его сіяніе. Изъ всхъ христіанскихъ торжествъ — праздникъ этотъ, знаменующій начало Христовой побды надъ міромъ, — самый непріятный для силы злобной и суеврной. «Слава Теб, показавшему намъ свтъ!» слишкомъ грозно звучитъ въ ушахъ слугъ мрака. Въ защиту себ, они насочинили всякихъ чертей и привидній, и эти фантомы, какъ толпа грязныхъ нищихъ, толкутся на паперти великой церкви добра и свта, первый камень которой заложенъ Христомъ въ эту священную ночь.

Noel — означаетъ радость, веселье. Въ прежнія времена этимъ крикомъ встрчали королей, желая имъ — въ одномъ слов всхъ житейскихъ благъ и успховъ.

Въ первые вка христіанства, сочельникъ — по легенд, впрочемъ, сомнительной — справлялся въ ма. Колыбель божественнаго Bambino утопала въ гирляндахъ вешнихъ цвтовъ. Первой улыбк Христа-младенца отвчала первая улыбка возрожденной природы. Папа Юлій I передвинулъ Рождество къ декабрьскимъ снгамъ и морозамъ.

По старому народному поврью, животныя получаютъ въ рождественскую ночь даръ слова.

Въ особенности, быкъ — въ почетномъ качеств потомка тхъ быковъ, что согрвали лежащаго въ ясляхъ Божественнаго Младенца. Онъ въ состояніи даже прорицать будущее, а изъ прошлаго разсказываетъ много подробностей достопамятной ночи, пропущенныхъ въ Св. Писаніи. Онъ былъ свидтелемъ поклоненія пастырей и волхвовъ, знаетъ вс приключенія послднихъ въ путешествіи ихъ съ высоты Востока и можетъ возстановить событія до послдней черточки. Когда волхвы вошли въ вертепъ, Младенецъ Іисусъ бросилъ на нихъ взглядъ и — гласить провансальская легенда — испугался, потому что одинъ изъ волхвовъ «былъ черенъ, какъ чортъ». Господи! вопросила Два Марія, что съ тобою? отчего ты такъ встрепенулся? Младенецъ отвчалъ:

Увидалъ Я мужа — Сквернаго негра, черне печного горшка. Какъ посмотрю Я на его рожу, Такъ и затрясусь всмъ тломъ!

— Не бойся, Сынъ мой! возражаетъ Марія, — негръ тоже пришелъ поклониться Теб, и его благое намреніе искупаетъ уродство его лица.

Другая трогательная легенда сводить у колыбели Іисуса пастырей и волхвовъ вмст.

— Кто вы такіе? что вамъ надо? Спрашиваетъ св. Іосифъ.

— Мы три царя, пришли по пути, указанному намъ звздою, поклониться Спасителю мipa.

Святая Два показала имъ Младенца Іисуса. Цари пали ницъ и принесли дары. Пастыри, которые только что убрали Христову колыбель полевыми цвтами, съ завистью смотрли на золото, серебро и драгоцнные каменья, разсыпанные царями, и грустно толковали между собою:

— Вотъ такъ подарки сдлали Ему волхвы! Теперь Онъ о насъ и думать забудетъ, — гд ужъ тутъ помнить о нашихъ цвтахъ!

Но, не успли они сказать этихъ словъ, какъ Младенецъ Іисусъ оттолкнулъ ножкою кучу золота и, зажавъ въ ручк подснжникъ, поднесъ его къ устамъ и поцловалъ. Съ тхъ поръ у подснжника — во дни оны совершенно благо — кончики лепестковъ стали розовые, а сердцевинка золотая.

Ягненокъ вспоминаетъ объ Іоанн Крестител и разсказываетъ свои невинныя игры съ Младенцемъ Іисусомъ.

Птухъ излагаетъ исторію, какъ трижды отрекался отъ Христа Петръ-апостолъ.

Оселъ говоритъ дольше всхъ, потому что ему надо разсказать вс приключенія св. Семейства во время бгства въ Египетъ, а также — что говорилъ въ дорог св. Іосифъ, что Богородица, что Младенецъ.