Ноев ковчег

– Ну так и ты не обещала, что будут системные поставки. Ну скажи честно, ну Анька, ты что, скифский курган раскопала в своем Крыму?

– Нет, картины свои местным ценителям продала, – отрезала сестра. – Чай будешь?

– Да нет, спасибо. Я поеду. Поздно уже. Очень- очень жду хороших новостей, – подмигнет Лидка сестре.

Анька высыплет на ладонь десяток крошечных стекляшек. Вот как бы их проверить?

Дорога в Крым долгая. Анька знает весь маршрут как водитель трамвая. Она смотрит на дорогу и перебирает-перебирает в голове слова и фразы разговора с Борей. Она не очень хотела его видеть, но заглянуть ему в глаза, рассказать о том, что она выиграла этот раунд, все-таки подмывало. А вот предлагать сделку с золотом было страшно и неудобно. Да, ее обидели, но предавать советскую Родину из-за того, что ее работу не приняли? Анька уговаривала себя. Находила аргументы в защиту политики партии и в свою. Вспоминала свои работы – сколько души, энергии, сил она в них вкладывала, сколько из них не приняли… И вообще, – могли бы не по-скотски разговаривать. Бывшая любовница бывшего наркома – так вот как о ней думают, и это через столько лет! Она точно не хочет жить с таким сомнительным титулом! Принципиальная идейная сука-проверяющая куда лучше… А с бриллиантами и поспокойнее.

Боря уже знал, что машина с гостинцем не прибыла. Сначала он решил, что Анька замоталась и не успела, но прошла неделя, потом вторая, а Беззуб на Костецкой так и не появилась. Он нервничал, ему еле-еле удалось найти эту схему сдачи копаного золота. Все было долго, сложно и не слишком надежно. Цепочка из нескольких одесских посредников сильно уменьшала размер прибыли, но других вариантов пока не было. А тут крупная партия вообще пропала. Хорошо, что товар его, и на правило не поставят – но канал сбыта уже перекрыли. Анька дрянь! Неужели нашла? Но если б нашла – его бы уже повязали, или сама бы уже с разборками примчалась, она же идейная! А если нет… А если опять авария или в больничку загремела? Боря не мог узнать, не мог светиться – все, что он знал, что вроде до конца месяца товарищ Беззуб снова будет в его районе.

Аня примчится на день раньше и заедет с утра к Вайнштейну, посигналит у дома:

– Привет! Выходи, поедем, покатаемся! – крикнет она, не выходя из машины.

Нашла… – поймет Боря, но ее делано бодрый тон и улыбочка его сильно насторожат – не похожа на обиженную коммунистку. Точно что-то задумала.

Борька, насупившись, выйдет из дома.

– А где еда? – насмешливо удивится Аня. – Я не завтракала. Не годится так, бери там, что есть перекусить, вина можно, и давай скорее – у меня дел еще куча.

Боря скрипнет зубами и соберет корзинку. Плюхнется рядом в душный салон на горячее сиденье.

– Ага, с подогревом, чтоб не заболел, – ухмыльнется Анька. Она была неожиданно болтливой и возбужденной. Борька наоборот – угрюмо-молчаливым. Аня отъедет подальше на смотровую площадку, где петля серпантина напоминала по-гусарски отставленный локоть, и остановится.

– Тут хорошо. Люблю здесь останавливаться.

– Тут мы как на ладони, это раз, во-вторых, на самом солнцепеке. Если хочешь тепловой удар – не вопрос – наслаждайся, а я пошел, я тут тропу знаю, – Борька дернул ручку.

– Сидеть! – неожиданно крикнула раскрасневшаяся, потная Анька. – Ты что, гад, устроил? Курьером меня сделать решил? Втемную?

– Можно подумать, в открытую ты бы согласилась, – огрызнулся Борка, понимая, что отпираться смысла нет. – Где мое золото?

– Это мое золото. «Копытные», так сказать. За бензин, за риск и за этот… как его, моральный ущерб!

– Да ты знаешь, сколько там было?!

– Конечно! Четыреста восемьдесят пять грамм. Как в аптеке. А ты считаешь, что растоптанная вера в людей стоит дешевле?

– Я думаю, что ты, зараза неблагодарная, ведешь себя не по понятиям!

– А я не из воровского мира. А из коммунистического. Зараза неблагодарная? А кто твоего Мишу из расстрела у Фанкони отбил? Забыл? Да и тебя я не сдала, хотя могла бы.

– Что ты хочешь из-под меня, – прошипел Борька, играя желваками.

– А ты не психуй. Я тебе, Вайнштейн, предлагаю легкий заработок. Только без твоих бандитских раввинов. На вот, не плачь, поделюсь.

Она вытащила из кармана маленький табачный кисет, а из него пару бриллиантов. – Твоя доля с последнего рейса.

Боря уставился на камни, потом на Аню. Та устало выдохнула:

– Полкило золота от тебя раз в две недели. Меняю на бриллианты или изумруды. Камни пополам. За полкило золота твоя половина – около пяти-шести таких камешков, если хотя бы на три партии есть.

Борька продолжал смотреть на ладонь, потом с интересом, как будто впервые видит, оглядел Аньку:

– Ханка, вот от тебя я такого не ожидал?! Ты ж коммунистка! А тут решила мне яйца крутить и золотом барыжить?! Вот это номер!

– Золото даешь?

– Да ты гонишь! Чтоб мой товар с тобой пятьдесят на пятьдесят делить?!

– А ты не дели! Считай, я у тебя по такой цене покупаю. Устраивает?

– Фира Ивановна таки передала всем дочерям свои гены. Я думал, меня уже ничем не удивить!

– Боря, – Аня откинула мокрую прядь со лба. – Тут реально жарко, и я хочу пить и есть. Давай заканчивать. Ты согласен?