"№Фантастика 2024-162". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)

Просто выпить какую-то бурду. И ничего не будет. Не будет проблем… Вот только почему тогда, много-много лет назад, величайший ведомый ей зельевар, пусть и ещё очень юный, просто не дал её тёте «какую-то бурду», чтобы избавиться от нежелательного ребёнка?..

Идею убивать уже рождённого младенца Гермиона отмела сразу. И даже не из-за ужасного опыта Нарциссы. Просто она была ещё совсем не готова к подобному. Мысль о том, что это будет расти в ней, вызывала панику.

И – о, как теперь она понимала свою тётушку! К обречённому существу, угнездившемуся внутри, Гермиона не испытывала ничего, даже отдалённо напоминающего жалость. Только тошнотворное отвращение и страх. Зачем оно завелось у неё внутри? Чужое, инородное, тянущее из неё жизненные соки и заставляющее бояться, дрожать; грозящее испортить её жизнь, если вовремя не вытравить его...

От осознания того, что внутри находится подобное: живое и бездушное, чужеродное, склизкое… Что оно развивается и растёт с каждым днём, растёт прямо в ней – от этих мыслей бросало в холодный пот, и к горлу неизменно подступала тошнота, а на глаза наворачивались злые слезы. Зачем эта мерзость случилась с ней?! Как можно было позабыть об этой опасности? И это она – рационалистка и перестраховщица Гермиона Грэйнджер?!

А Люциус?! Почему он не подумал о безопасности, чай не вчера появился на свет?!

Гермиону передёргивало от мыслей о своём любовнике так, будто он наградил её какой-то постыдной болезнью. Всякую страсть убило это брезгливое отвращение, эта мерзкая тварь, засевшая у неё внутри.

Удастся ли избавиться от неё без последствий? Что придётся вынести для этого? Зачем, за что это вообще с ней произошло?!

Гермиона шла по тёмной лестнице в подземелья, в спальню Генри, где им «точно никто не помешает». Шла и чувствовала, как предательски дрожат руки и подкашиваются колени. На неё накатывали то бессильная ярость, то жалость к себе, то тошнотворное отвращение – и тогда хотелось помыться, вытереться от грязи, будто приставшей к ней изнутри. Казалось, это существо следит за ней. О, оно не хочет умирать. Оно хочет и дальше вить гнездо в её животе, питаться ею и через девять месяцев, разрывая плоть, выкарабкаться наружу: всё в крови и слизи, мерзкое, маленькое, орущее…

Гермиона остановилась и бешено замотала головой, обхватывая себя руками. На лбу выступил пот. Хотелось бежать и кричать – прочь от этого кошмара.

Скорее, скорее покончить со всем. Как бы ни было это страшно – поскорее избавиться, поскорее забыть…

…Она остановилась возле массивной двери. Раньше Гермиона здесь никогда не бывала. Как это всё будет происходить? Что ждёт её за этой дверью?

Безликое создание у неё внутри будто смеялось.

Гермиону передёрнуло, и она толкнула створку.

– Привет.

Генри сидел за столом при свете толстой, заплывшей свечи и переливал пурпурную жидкость из пробирки в небольшой флакон с блекло-красноватой жижей. В полумраке комнаты пахло аптекой. И было жарко. Ужасно жарко.

– Ты очень бледная, Кадмина.

– Имею право, – огрызнулась ведьма. – Что… То есть как это будет? – спросила она, отворачиваясь к стене.

– Ты выпьешь зелье и будешь ждать его действия.

– И всё?

– Всё, – хмыкнул профессор, – абсолютно всё.

Больше он ничего не говорил. Через десять минут стакан с мутновато-серой, отдающей красным водой был в её руке. Гермиона смотрела на жидкость и… Не могла даже пошевелиться.

– Решила стать мамой? – не выдержал Генри.

Наследница Тёмного Лорда вздрогнула и мгновенно выпила всё до дна.

Зелье было кисловато-горьким, противным. Генри протянул ей другой стакан, с водой, и она с благодарностью осушила его.

– Мы так и будем всю ночь ждать действия в тиши…

На мгновение показалось, что её вырвет проклятым зельем в сей же миг, но этого не случилось. На лбу выступил холодный пот, а полутёмная комната поплыла перед глазами.

– Тебе лучше прилечь. – Генри провёл её к широкой кровати под тяжелым, золотисто-багровым пологом. Гермиону бросало то в жар, то в холод. Что-то в ней не хотело сдаваться так просто.

– Ч-ч-что это?!

– Зелье. Прости. Я старался свести до минимума подобный эффект.

– Я… сейчас… умру, – делая через слово паузу, выдохнула Гермиона.

– Маловероятно.

Гермиона упала на подушку, вжимаясь в неё лицом. Такого с ней ещё не было никогда. Казалось, внутренности сводит судорогами. Все.

Тварь билась в агонии.

Гермиона сжала в кулак складки покрывала, закусив уголок подушки. Из глаз брызнули слёзы.

– Оставь меня, – прошептала она с трудом. – Оставь, я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии.

Гермиона всхлипнула, хотя и старалась сдержаться. Но на это не было никаких сил.

Зачем, за что, почему?..

– Глупенькая моя девочка, – тихо пробормотал Генри, положив руку на её вспотевшую спину. – Потерпи немного, я действительно старался свести на нет всякие неприятные ощущения. Всё будет хорошо.

Гермиона ещё раз всхлипнула, вжимаясь в подушку.

– Ты считаешь меня глупой, ник-к-кчемной. Жалкой. Тебе просто даже противно, наверно, на меня смотреть.

– Кадмина, ну что ты такое говоришь?