Ноги от ушей, или Бойся меня. Я могу многое!

У Гриши красивое спортивное тело. Я скользила губами по невероятно приятной коже и внимательно вглядывалась в черты его лица. В душе бушевала невероятная буря чувств, которые уже давно просились наружу, но нашли выход только сейчас. Григорий улыбнулся как довольный кот, который играет с мышкой, и взгромоздил меня на себя. Наши жадные движения, в которых преобладало животное начало, были слишком резкими, глубокими и отчаянными. Я закрыла глаза, не в силах сдержать крик наслаждения. Наши силы были неистощимы. Я чувствовала нарастание напряжения, биение наших сердец и огромное желание быть вместе до самого последнего часа. Это было как наваждение. Мир куда-то пропал, ничего больше не имело значения. Усталые, мокрые и безумно счастливые... Для нас не существовало никаких запретов. Мы считали, что жизнью правит грех искушения, и мы с неописуемой самоотдачей предавались бешеной гонке страсти...

Потом мы много разговаривали, размышляли, задавали друг другу нескончаемые вопросы и не всегда находили на них ответы. Мы были похожи на людей, которые долго друг друга не видели, соскучились и истосковались, слишком многое хотели друг другу рассказать и все никак не могли наговориться. В моей душе смешались наслаждение, опасения, ожог, боль, неизвестность и до безумия жадные поцелуи. Я прижималась к Григорию, словно боясь его потерять. Не хочу оставаться одна!

— Никогда бы не подумала, что со мной может случиться такое, — прошептала я. — Хочется призвать себя к благоразумию, а не получается.

— А может быть, и не нужно этого делать? — неожиданно сказал Гриша. — Эмма, я люблю тебя и очень хочу, чтобы ты мне поверила.

— У меня был слишком горький опыт в прошлом.

— Давай не будем думать о том, что было. Давай жить настоящим.

— Думаешь, у нас что-нибудь получится?

— Можно попробовать. Знаешь, без веры так тяжело жить...

— Знаю, — все так же тихо отозвалась я. — Знаю... Я столько времени сознательно сдерживала и заглушала любые порывы души, что теперь начинаю бояться сама себя.

— Не бойся. Я же рядом.

— Ты всегда будешь рядом?

— Обещаю. Всегда.

Я лежала на могучей груди близкого мужчины и разбирала свою жизнь по полочкам. Я пришла к неутешительному выводу: в моей жизни было все совсем не так, как следовало. В моей жизни не было главного. В ней никогда не было НАДЕЖНОЙ ЛЮБВИ...

Я принимала за любовь иллюзию. Именно поэтому мои чувства быстро сменялись физическим отвращением. При расставании у меня не было даже жалости. Только ненависть. Я больше не видела то, что называлось любовью. Я видела только жуткий эгоизм.

— Послушайте, вы уже пропустили завтрак и обед. Ужинать-то мы хоть будем? — постучала в дверь Нина.

— Конечно будем! — крикнули мы и принялись одеваться.

Я провожала Нину со слезами на глазах, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос. Постоянно ее целовала и прижимала к себе.

— Эмма, не плачь. Ты же знаешь, мне пора. Теперь тебе не скучно. У тебя мой крестный есть. Берегите друг друга, а я к вам еще приеду.

Гриша повез Нину домой, а я накинула шубу и пошла в магазин, чтобы купить продуктов для вкусного ужина. Ведь я теперь не одна...

Я шла по безлюдной улице и вдруг почувствовала, что за мной едет машина. Оглянулась и... застыла на месте. Из машины вышел... Ярослав. Пьяный. За рулем сидела Катя... Я посмотрела ему прямо в глаза, а потом прикрыла лицо руками. Сама не знаю, зачем я это сделала, ведь я понимала, что меня ничто не спасет. Сейчас он меня убьет. Наверное, это опять защитная реакция...

— Ну, здравствуй, жена, давно не виделись. Как чувствовал, что Нинка должна поздравить тебя с днем рождения.

— Я бы хотела попросить у тебя развод, — заговорила я, по-прежнему закрывая лицо руками.

— Ты же знаешь, мне проще тебя убить.

Наверное, Ярослав ждал, что сейчас я упаду перед ним на колени, буду плакать и молить о пощаде, но вместо этого я призналась, что люблю другого. Хотя понимала, что ЭТО КОНЕЦ...

Страшно ли мне умирать? Конечно, страшно, ведь я не верю в загробную жизнь и знаю: после того, как меня не станет, будет темно, холодно и пусто... Я не знаю, куда денется моя душа: наверное, будет мучиться так же, как и при жизни, но ей будет еще тяжелее...

— Лживая сука! — пьяно заорал Ярослав и прицелился в меня из пистолета.

Я небрежно поправила прическу и громко рассмеялась в лицо мужу. Взглянула на белый снег и представила, как необыкновенно эффектно на нем будут смотреться кровавые пятна. Расстегнула пуговицы на норковой шубке и продемонстрировала мужу коротенькое, облегающее черное платье.