Ноябрьский триллер

— Это ты так думаешь. А если она сама никогда в жизни не пробовала хорошего обеда? Уверена, что даже заказ приличной закуски ей не под силу. — Синьора Луиза нервно поправила седые кудряшки над низким, покрытым сеткой глубоких морщин, лбом.

— Ты просто не любишь ее, — заметил муж, принимая поднос с сандвичами из рук стюардессы.

— Чисто мужские бредни! — парировала жена, также принимая пластиковый поднос с закуской и плотоядно улыбаясь при виде севрюжьей икры, бледно размазанной на ломтиках пшеничного хлеба.

— Неправда. Я терпеть не могу икру, а ты — жену Массимо, ведь так? Женская ревность — проблема, увы, не новая, — и он брезгливо покосился на жену, жадно слизывающую с хлеба черные икринки.

— Я бы удивилась, если бы мужчина сказал нечто тонкое.

— Ты хотела сказать не мужчина, а я?! — начал заводиться господин Фандотти, и его пухлое лицо побагровело. — Ты ненавидишь свою невестку, а отыгрываешься на мне. Луиза, ты необъективна!

— Я всю жизнь была объективна, терпела твой несносный характер, твою чересчур ответственную работу, твое равнодушие ко мне и твоих любовниц! Надоело! Теперь я хочу жить, ни под кого не подстраиваясь. Просто жить. Так, как мне хочется! Не оглядываясь ни на тебя, ни на родственников и знакомых. И, пожалуйста, дай мне поесть спокойно. Разбудила на свою голову. — Синьора Фандотти с раздражением стала распечатывать кубик с повидлом.

— О, мама миа! Видали, она меня завела, она не дает мне спокойно поесть, она подняла мне артериальное давление, и она же меня обвиняет! Нет, Луиза, придет день, когда я отброшу свою порядочность и разведусь с тобой. И пусть надо мной смеется весь квартал. Хоть на старости лет пожить по-человечески. — Господин Фандотти нервно встал с места и принялся протискиваться в хвост самолета, где располагался туалет. Его внушительный живот по пути снес парик одной престарелой пассажирки, но, взволнованный ссорой, синьор этого не заметил.

Оставшись одна, Луиза Фандотти аккуратно сложила остатки ланча на поднос и, достав из сумочки пудреницу и помаду, принялась наводить глянец на истрепавшееся от времени лицо.

Когда голубоглазая стюардесса забирала поднос с остатками еды, синьора Фандотти глянула на нее поверх зеркальца и попросила:

— Милочка, двойной коньяк, пожалуйста. У моего мужа — пониженное давление, сами понимаете.

— Да, синьора. Конечно. Сию минуту, — пролепетала робеющая стюардесса и умчалась за коньяком.

К возвращению господина Фандотти на столике красовалась приличная порция «Реми Мартина» — средства, в чудодейственность которого так верит каждый мужчина. В глазах Паоло Фандотти мелькнула тень удовлетворения.

Синьора Луиза снисходительно улыбнулась и примирительно сказала:

— Выпей, дорогой. Успокойся. Нам нужно приберечь силы для Москвы.

— Это ты побереги силы для Москвы. Что касается меня, я не собираюсь открывать там военных действий.

Супруги замолчали. Луиза Фандотти принялась просматривать каталог женской одежды, а синьор Паоло с видимой скукой на лице стал разглядывать соседей.

До Москвы оставалось полтора часа лету.

Глава четвертая

ПРОСТО ВИКА И ГОСПОЖА ВАЛИТО

Вика являла собой классический пример «мужика в юбке». Но так было не всегда. Много лет назад, до замужества, Викуля выглядела симпатичной девчушкой, обаятельной и очень живой. Но как же давно это было... Страшно вспомнить. Да и было ли вообще?

Теперь она тянула семью, состоящую из трех сыновей и мужа Ленечки, давно превратившегося в фантастический гибрид человека и дивана. Викуля работала на трех работах: являлась редактором женского журнала, вела стилистику в каком-то захудалом вузе и мыла полы в офисе, располагавшемся по соседству с редакцией.

Леня водил детей в детский сад, старшего сына встречал по вечерам со второй смены из школы, ходил по магазинам на данные ему Викой деньги и пил. Сначала пил от скуки. Есть люди, искренне не понимающие, каким образом можно отдохнуть, если не напиться. Для них бутылка — своего род бонус за еще один прожитый день. Именно к этой категории принадлежал аристократичного вида Ленечка.

Эффектные юноши были Викиной слабостью смолоду. Порода — вот, что всегда повергало ее в священный трепет. Встретив Ленечку, она влюбилась без памяти. Познакомились они на студенческой вечеринке в общежитии во времена беззаботной советской действительности, когда можно было не бояться завтрашнего дня, но и уповать на него тоже не имело смысла, студенческое общежитие и танцплощадка являлись тогда обычным местом встреч молодых. Его глаза смотрели так доверчиво, его чудная улыбка была такой безыскусной, его стройное тело... Э, да что там говорить! Чертовски хорош был Ленечка. Молод и хорош. А главное, он совершенно не умел пользоваться этим — так казалось Вике. С годами стало ясно, что Ленечка куда практичнее, нежели она предполагала.

Творческий склад Викиного ума требовал красоты везде и во всем, Ленечкина внешность вдохновляла ее, открывала второе дыхание. А может, и не его внешность вовсе, а ее любовь? На этот простой вопрос Вика не смогла бы ответить даже сейчас.