Noir

Миновав недлинный коридор, мы поднялись на второй этаж здания и вошли в логово председателя профсоюза портовых рабочих. Иначе как логовом назвать это помещение язык не поворачивался. Всю дальнюю стену занимало панорамное окно, из которого председатель мог любоваться доками, если бы у него вдруг возникло такое желание. Слева от двери, у другой стены, стоял стол для бильярда, по которому лениво катал шары долговязый полуэльф в жилетке и рубашке с закатанными почти по локоть рукавами. Под мышкой он, не скрываясь, носил кобуру с пистолетом. На диване спиной к панорамному окну расположился толстяк в майке и рабочих штанах — мамаша его когда-то согрешила с гигантом, что было легко определить, даже когда он сидел, развалясь на продавленном диване. Но главенствовали в просторной комнате двое — массивный письменный стол и сидящий за ним немолодой человек с побитым оспой мясистым лицом. Одет он был в деловой костюм с распущенным узлом галстука и тяжело опирался на столешницу, даже не пытаясь показать, что работает с бумагами, а мы его отрываем от этого важного занятия.

— Смотри, кого я привёл, председатель, — шутовски расшаркался Гриджак, с поклоном пропуская меня вперёд.

Полуэльф оторвался от бессмысленного катания шаров по потёртому зелёному сукну и положил кий на край стола. Толстяк глянул на нас с Гриджаком из-под косматых бровей, но больше никак не проявил интереса. А вот председатель профсоюза как раз наоборот.

— Какие люди, — от улыбки лицо его стало ещё уродливее, — давненько ты не заглядывал в наши аурелии. Шустрый, подай гостю стул.

— Только нормальный, — глянул я на полуэльфа, взявшегося за астрийский, с тонкими ножками и витой спиной, — без этих ваших шуток.

Подсунуть посетителю подпиленный стул было одним из любимых развлечений деятелей профсоюза докеров.

— Да ладно тебе, — скривил тонкие губы в неприятной ухмылке полуэльф, — я знаю, кто ты. И никогда не стал бы играться в такие игры с тобой — жизнь дорога и здоровье.

Удовлетворившись его словами, я сел напротив председателя и положил локти на стол.

— Так с чем ты пожаловал ко мне? — спросил тот, отдавая дань вежливости. Ведь он был хозяином в этой комнате, и пока сам не обратится ко мне, я ничего говорить не стану. Церемонии, конечно, какие между друзьями не приняты, но мы давно уже не на фронте, где всё проще.

— Слух по урбу пошёл, что в порту стоит третью неделю сухогруз «Милка». Слыхал о нём?

— Есть такой, — кивнул помрачневший председатель. — Как же не слыхать о нём, если ко мне в день его прибытия пришли серьёзные ребята оттуда, — он ткнул пальцем себе за спину, в сторону центра урба, намекая на руководство профсоюза, — от одного из секретарей мастерового. Они недвусмысленно дали понять, чтобы мы не трогали «Милку» и вообще лучше бы нам позабыть об этом кораблике. Так что теперь усердно отводим глаза, когда этот грёбаный веспанский сухогруз нам попадается.

Прикрытие у «Милки» оказалось куда серьёзнее, нежели я думал, и обеспечивали его люди осмотрительные. Раз к моему старому приятелю приходили от секретаря великого мастерового — главы всей профсоюзной организации нашего урба, значит, «Милке» обеспечивают защиту на самом верху, и те, кто делает это, хотят гарантировать, что ни один посторонний не поднимется на её борт.

— Слух идёт, что на «Милке» держат рабов, — зашёл я со своего главного козыря. Ничего иного мне просто не оставалось.

— Слух, конечно, ублюдочный, и я бы обязательно проверил его. Наплевал бы даже на тех, кто пришёл от секретаря мастерового. Да только это только слух. Прости, но твоих слов недостаточно, чтобы я поднял парней на такое дело. Нужен не слух, а факт. У тебя есть факт?

Мне оставалось только покачать головой. При всей ненависти профсоюзников к работорговле мой старый друг не был готов пойти против воротил из секретариата великого мастерового. Он слишком многим рисковал — и я понимал его.

— А я знаю, у кого есть факт, — неожиданно подал голос толстяк, развалившийся на диване, — да только босс не станет иметь дело с ними.

— Ещё раз ты при мне помянешь ублюдочных кавдорцев, и я из тебя отбивную сделаю! — вспылил председатель, вот только гнев его был не совсем настоящий, уж я-то это хорошо видел.

Толстяк с дивана и сам председатель сыграли тонко — никогда не заподозришь умения так играть у двух таких увальней. Они дали мне ниточку, осталось только пройти по ней. Вот только вела эта ниточка в весьма неприятное место. Да мне не привыкать.