Нокаут

Если бы они были дикими животными, что решали спорные моменты за самку, то схлестнулись бы в ту же минуту на стоянке. Шалый неспешно вышел из автомобиля и пристально посмотрел на Баранова. Он молча говорил ему — только тронь, только обидь…

На вскидку, они были равными по силе. Несмотря на то, что Баранов профессионально занимался спортом, у Шалого за плечами тоже был нехилый опыт. Бывший военный спецвойск с соответствующей подготовкой. Да и мотивация у обоих была одинаковой — Полина.

Они коротко кивнули друг другу.

И внимание Баранова тотчас переключилось на Полю.

— Прогуляемся, мышка? А да, чуть не забыл.

Парень метнулся к задней двери своей машины, откуда достал большой букет всё тех же ромашек. У Алексея надсадно запершило в горле.

Снова, мать вашу, ромашки… Наводит на размышление. Значит, у его девочки они относятся к любимым цветам. А он так и не удосужился ни разу ей купить ни одного букета. Внутри, в области сердца, точно наждачной бумагой провели. Руки невольно сжались в кулаки. Захотелось чем-то себя занять, по херу чем. В такие секунды начинаешь сожалеть, что не куришь. Курить с Беркутом они пробовали в старших классах, им тренер в спортивной школе так накостылял морально, что они ларьки с сигаретами потом за километр обходили. Дурь — она и есть дурь, безрезультатная травля организма.

— Спасибо.

Щеки Поли покрыл легкий румянец, она приняла цветы и интуитивно поднесла к лицу, чтобы втянуть в себя слабый аромат. У Шалого было чувство, что ему по хребту со всей дури шарахнули. Правильно, друг, давай наслаждайся ревностью в полную силу, и не смей проявлять её! Ты для чего сюда приперся? Чтобы рядом с девочкой Полиной быть, чтобы, не дай Бог, молодой кобель на неё не посягнул, вот и получай по полной! Хотел наблюдать за их встречей, так наблюдай!

Алексей с такой силой сжал зубы, что послышался неприятный скрежет. Но он знал — на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Я положу цветы… подожди.

Полина сдержанно улыбнулась Баранову и направилась к нему.

Он терпеливо ждал у машины, скрестив руки на груди.

— Всё хорошо?

А что он мог ещё спросить?

Поля кивнула.

— Я положу?

— Конечно.

Хотя хотелось крикнуть, чтобы она на хрен выкинула этот веник. Неужели домой потащит? К себе? Чтобы он пребывал в квартире и любовался букетом, подаренным другим мужиком?

В груди все горело, точно туда бензина плеснули и подожгли. Последний раз такую боль, замешанную на яростной ревности, он испытывал, застав жену с другим. Любил её ещё в то время. Но девочка Полина его просто убивала. Медленно, методично, пусть и не расчетливо. Он тешил себя лишь одной мыслью, что сейчас она поговорит с бывшим, и всё, на хрен всех, он сграбастает её и будет всю ночь любить с такой силой, что наутро у неё между ног припухнет. А он её утром залечит. Языком, как зверя раненого.

Правильно Баранов подметил, он становился псом. Не желал ни отпускать Полю, ни кого-либо к ней подпускать. Ни одного индивида мужского пола. Понимал, что Полине сейчас совсем не сладко, что она борется с раздирающими её изнутри демонами сомнений, что крепится, вон улыбаться пытается, а саму наверняка колотит от переживаний. Она решилась на кардинальные изменения в своей жизни, пытается развернуть её на сто восемьдесят градусов, и он не мог ею не восхищаться.

Он позволил им уйти вперед.

Не стал приближаться так, чтобы слышать, о чем они говорят. С его стороны это было бы бесчестно. Им нужна конфиденциальность. Он постоит поблизости. При необходимости всегда сможет вмешаться.

Полина с Барановым ушли вглубь сада и опустились на скамью. Некоторое время молчали. Видимо, никто из них не решался начать разговор. Шалый невольно задался вопросом — а что бы он испытывал, если бы год не видел любимую девушку, жил ей, дышал воспоминаниями о них, грезил, что вот-вот срок закончится, и они снова будут вместе? А приехал и узнал, что любимая не желает его видеть, более того, что она с другим? Смог бы он вести себя относительно спокойно, как сейчас вел себя Баранов? Парень держался. Взгляд колючий в его сторону, и непременно теплый на Полину. Неужели у него не торкает, что за ними наблюдает третий?

Шалый опустился на скамью в пятнадцати метрах от них. Вытянул ноги.

Первой не выдержала Полина. Она повернулась к Сергею и начала говорить. Тот слушал её, не перебивая.

— Здесь свободно?

Молодая брюнетка, казалось, материализовалась из ниоткуда. Хотя, конечно, это было преувеличением. Привыкший контролировать местность, где находился, Алексей краем глаза видел, как она вошла через арочный проем в парк и ленивой походкой от бедра прошлась по асфальтированной дорожке. Шалый мысленно усмехнулся. Эх, девушки… Они хотя бы понимали, как порой нелепо смотрелись туфли на высоких каблуках в парковой зоне, где асфальта минимум, и максимум травы, песка и щебня?