Ноктуарий. Театр гротеска

Он продолжил свой спуск, решив покорно принять любой исход, куда бы лестница его ни привела, двигаясь с той непреодолимой отрывистостью, что овладела его телом и смутила все его мысли. Эхо чужих шагов следовало за ним. Сами шагавшие, нагоняя его, промелькивали на мгновения перед взглядом – маленькие, едва заметные, необычные на вид сферические объекты, проносившиеся мимо него по лестнице и исчезавшие прямо на глазах. Кажется, скоро те двое внизу смогут увидеть его. Смогут до него добраться.

И верно, странная лестница закончилась – он стоял на самом фундаменте башни, на земле, что напоминала сырую глину, холодную и жирную. Впереди тянулся неприглядный коридор – почти туннель, – со стен коего сочилась испускавшая сероватое свечение жидкость. Были и другие коридоры, а еще – двери в скользких стенах. Казалось, никакого иного выбора, кроме как спрятаться в одной из комнат за одной из дверей, у него не было – ибо, оказавшись на этой скользкой земле, он уже не мог идти так быстро, как раньше, когда спускался сюда.

Он сворачивал в один коридор за другим. К тому времени двое преследователей уже вышагивали вместе с ним по темным катакомбам. Пришло время укрыться за одной из дверей, каждая из которых прекрасно скрывала тайну того, что за ней скрывалось.

Комната, в которой он закрылся, была освещена более тусклым светом, чем проходы снаружи, – неверным маслянистым сиянием, словно поднимавшимся из густых луж и пятен плесени, что испещряли жирный пол. В комнате царила атмосфера нечистоты и разложения. В конце концов он всегда оказывался в подобном месте. Этому не было предела. Бежать некуда. Гниль разъедала все кругом, но каким-то образом эти стены все же стояли – стояли будто бы уже целую вечность. Он не припоминал, чтобы хоть когда-то было по-другому. Нет, должен же быть выход! Надо было найти какое-то другое место – не такое, как все те, прежние. Кто-то ведь здесь должен что-то знать. И он твердо вознамерился найти себе убежище поприличнее, но пара фигур вдруг вышла навстречу ему из какой-то темной ниши в комнате.

– Мистер Топотун, – сказала одна из них, не размыкая тонких губ.

Значит, говорили не они сами, а нечто другое! Нечто другое озвучивало свои мысли через них, посредством их, подобно чревовещателю.

Развернувшись и бросившись к двери, он обнаружил, что та застряла в раме – темная субстанция облепила ее края, просачиваясь в комнату, подобно черному растопленному жиру.

– Топ-топ-топ, – прошептали надвигающиеся голоса.

Вынырнув из забытья, в этот раз он очнулся совсем в другой комнате. Его глазам предстала маленькая каморка с голыми стенами, освещенная лишь слабым свечением, пробивающимся через узкую пробоину в массивной запертой двери. Окон в этом закутке не было. Песчаный пол был слегка скошен – как будто его плохо утрамбовали. Он лежал у стены в темноте, и лишь его худые ноги протянулись к полоске света у двери.

К нему обратился чей-то шепот. Слова его медленно набирали силу, но каким-то образом оставались абстрактным звуком, лишь заигрывающим со смыслом, но никогда не обретавшим его до конца. Голос, похоже, долетал до него через стену, потому как в комнате он был один. И все же интонации его были выразительными, пронзительными даже, словно этого препятствия для него не существовало.