Nomen Sanguinis. Имя крови

– Мы не приглашены, – схватил его за руку изрядно нервничающий Уильям. Несмотря на то что он состоял в королевском клане, Уильям не был завсегдатаем светских гостиных. Лишь иногда – в качестве охраны. Став солдатом эрла, он подрастерял оставшийся от прошлой жизни лоск.

– Когда это требовалось таким, как мы? – улыбнулся Эгиль и прошел внутрь. Уильям проскользнул вслед за ним.

Воспоминания о старой жизни в Лондоне, когда он еще был человеком, а потом о прекрасных вечерах в Америке, об их встрече с Эмили захватили его. Все изменилось, и все осталось прежним. Британское аристократическое общество было все таким же чопорным. Дамы и джентльмены одновременно искали общения друг с другом, но разговаривали так, будто их могут наказать, если они продемонстрируют заинтересованность.

Уильям усмехнулся этой мысли и хотел поделиться ею с Эгилем, но вдруг понял, что остался один. Эгиль куда-то пропал. Он поискал его и только тогда понял, что они с Эгилем были далеко не единственными Вечными в гостиной. Терпкая смесь из запаха духов, одеколона и людей, неожиданный визит в общество отвлекли его, но сейчас он не мог не заметить этого. Обычно на вечерах непосвященных людей, а насколько он знал, леди Браун была обычной светской пустышкой, Вечные старались не собираться большим количеством. Они не то чтобы избегали друг друга, но старались не привлекать излишнего внимания. «Неужели этот музыкант и правда так хорош?» – удивился Уильям и, забившись в угол, стал наблюдать и слушать.

Музыкант скорее был великолепен, чем хорош. Даже ничего в этом не понимающий Вестфорд понял это. Где-то ближе к концу выступления он наконец увидел Эгиля и поспешил к нему.

– Ты заметил, что здесь сегодня многовато Вечных? – тихо проговорил Уильям.

– Такое событие – еще бы! – усмехнулся Эгиль.

– Он неплохо играет, и, кажется, как композитора его ждет большое будущее, но с каких пор Катрин де Монклер стала такой уж ценительницей музыки?

– Скорее она ценительница меня! – раздался мягкий бархатный, смутно знакомый голос откуда-то из-за спины Уильяма. Он резко обернулся, не понимая, как кто-то мог подкрасться к нему незаметно, и отпрянул.

Перед ним стоял Гвинн Уэссекский, сын эрла Годвина. Он легко улыбался, глядя на пианиста, будто не замечая встревоженности и удивления Уильяма.

– Твоя находка хороша! – сказал Эгиль.