Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

Процитируем: «В Советском Союзе пока еще сохраняется существенное различие в заработной плате отдельных категорий работников государственного аппарата. Более высока оплата труда руководителей, облеченных широкими полномочиями и в то же время несущих большую ответственность за порученное им дело и обладающих, как правило, высокими деловыми и политическими качествами. Удельный вес этой категории в общем количестве работников государственного аппарата ничтожен».[262] Оценка ситуации в приведенной цитате вполне реалистична. Во-первых, различие в зарплате номенклатуры и обычных трудящихся существенное; во-вторых, номенклатура облечена широкими полномочиями по отношению к трудящимся, то есть распоряжается ими по своему усмотрению; в-третьих, номенклатурщики отличаются от трудящихся своими высокими «политическими качествами», по которым и подобраны; наконец, номенклатура — тонкий верхушечный слой, удельный вес которого в массе трудящихся ничтожен. Лишь одно не решились авторы ни в какой форме произнести: что все это относится не только к государственному, но прежде всего к партийному аппарату.

Каково же теоретическое обоснование необходимости такой ситуации при социализме? В «статье «Мера труда и мера потребления» газета «Правда» лаконично констатирует: «Труд не стал еще первой жизненной потребностью всех советских людей. Все это определяет необходимость стимулирования труда».[263] Логика требовала бы сказать, что необходимо материальное стимулирование не труда вообще, а труда только тех, для кого он не стал еще первой жизненной потребностью. Ведь для кого-то из советских людей, судя по словам «Правды», он стал ею. Для кого же? Очевидно, для наиболее сознательных строителей коммунизма, для авангарда, то есть для номенклатуры. Следовательно, как раз ее труд и не должен материально стимулироваться.

Это не ехидный силлогизм. Сформулированный нами вывод вполне соответствует идее Маркса и Ленина об оплате руководящих, работников не выше заработка квалифицированного рабочего и введенному Лениным положению о партмаксимуме: член партии не мог получать зарплату выше определенного уровня. Высокую же зарплату полагалось, по мысли Ленина, платить — да и то лишь «известное время»[264] — буржуазным специалистам, которые по своей продажной натуре готовы были за большие деньги помогать строительству ненавистного им коммунизма.

Почему же вдруг авангард рабочего класса, осуществляя сокровенную мечту трудящихся — строительство коммунистического общества, требует за это не меньше, а значительно больше, чем продажные буржуазные спецы? Ответа «Правда» не дает.

А между тем не только сталинский или брежневский периоды, но и горбачевская «перестройка» ознаменовались резким повышением зарплаты номенклатурным работникам партаппарата. И объяснили это именно тем, что иначе-де квалифицированные и энергичные люди в аппарат не пойдут.

Тут на помощь запутавшейся в логическом противоречии партийной теоретической мысли спешит изящная словесность. Она старается без лишних теоретизирований внушить рядовому советскому человеку, что начальственный труд — не чета его хотя и нужной, но скромной работенке, да и вообще негоже ему сравнивать себя с номенклатурным руководством.

Сергей Михалков сочинил басню «Трудный хлеб», где в меру сил своей музы воспел эти номенклатурные идеи. Рядовой советский гражданин выведен в басне-аллегории как ломовой коняга, который «привозил овес, а вывозил навоз». Номенклатурщики льстиво изображены холеными скаковыми лошадками, «рысаками и чистокровками», которым, как скромно замечает поэт, «то, что положено по штату, то дано». Несознательный коняга им завидовал, но, оказывается, по ошибке: он не видел, как тяжело им приходится во время скачек. В заключение баснописец-моралист с укоризной пишет:

Так гражданин иной судить-рядить берется
О тех, кто на виду и как кому живется[265]

Не надо советскому гражданину рассуждать на такие темы! Его дело — привозить овес для номенклатурных лошадок и вывозить их навоз.

Генеральные секретари ЦК сменяются, а установка о том, что рядовой советский гражданин — не чета номенклатурщику, остается. Уже при Горбачеве, после всех слов об «обновлении» и «социальной справедливости», тот же Сергей Михалков опубликовал новую многозначительную басню «Заяц на приеме». Она была написана как продолжение известной михалковской басни «Заяц во хмелю». В той басне сталинских времен захмелевший в гостях у Ежа Заяц хвастливо орал по дороге домой: «Да что мне Лев!.. Да я семь шкур с него спущу и голым в Африку пущу!» Тут подоспел Лев, и Заяц спасся только заверениями, будто он пил за Льва и за его семейство. Басня горбачевских времен звучит так:

ЗАЯЦ НА ПРИЕМЕ