Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

Тягучая песенка под таким названием, написанная Евгением Евтушенко, много лет входила в стандартные программы концертов, устраиваемых в СССР после конференций и митингов в защиту мира. Песенка дает, разумеется, отрицательный ответ: русские не хотят войны, так как они на собственном опыте испытали ее тяготы и жертвы.

Ответ неубедителен. Читатель уже знает, что есть не некие «русские» вообще, которые чего-то все вместе хотят или не хотят, а есть русское (советское) население и русская (советская) номенклатура. Население СССР действительно сполна испытало бедствия войны: более 20 миллионов убитых, 10 миллионов искалеченных. Оно действительно никакой войны не хочет. Но у номенклатуры как класса военный опыт совсем иной: сначала — разгул привилегий, включая сладостную привилегию отправлять других людей на смерть, а самим получать спецпайки, чины, ордена и разыгрывать роль героев Великой Отечественной войны. Потом — покоренные страны, власть над бесправными людьми, еще недавно бывшими недосягаемыми иностранцами, ореол правителей сверхдержавы. Русские не хотят войны; но не хочет ли войны господствующая над ними номенклатура?

Даже в политических кругах Запада есть немало людей, которые считают: советское руководство готово начать войну против Запада, если он будет проявлять неуступчивость; поэтому лучше уж во всем уступать. Подбодренная такими опасениями на Западе, номенклатура демонстративно напрягает мускулы и выпячивает грудь, стараясь показаться как можно более грозной и готовой ринуться в бой.

Что же, она и вправду готова?

Ничего подобного. Мне довелось видеть в разных странах представителей разных господствующих классов; были они всякими и особым мужеством не отличались. Но нигде я не видел класса, в такой степени дрожащего за свою шкуру, благополучие и карьеру, как класс номенклатуры. Забавно бывает слушать панические фантазии тех на Западе, кто представляет себе ожиревших номенклатурных бюрократов античными героями.

Правы не авторы этих фантазий, прав Евтушенко. Не только советский народ не хочет войны, но и номенклатура войны не хочет, точнее — боится. Только боится она не многомиллионных человеческих жертв (трудно испугать этим наследников Ленина и Сталина). Боится она за себя.

Номенклатура страшится ядерной войны. «Ну, что же, — скажет читатель. — Это благородный страх!» Да, но не подумайте, что страшна номенклатуре ядерная война тем же, чем нам с вами: колоссальными жертвами, угрозой существованию цивилизации. Номенклатура готова для своей победы пожертвовать десятками миллионов людей на фронте, как легко жертвовала она ими во второй мировой войне. Но готова номенклатура на это при двух условиях: 1) что сама не попадет в число жертв и 2) что не пострадает ее власть. А именно применение ядерного оружия не дает гарантии ни того, ни другого.

Разумеется, номенклатурное руководство уже оборудовало надежные и комфортабельные атомоубежища для себя и своей челяди: это и делается под маркой «гражданской обороны». Но, сохраняя драгоценные жизни номенклатурщиков, такая мера бессильна сохранить их господство, ибо разрушена будет вся инфраструктура власти, да не будет и подданных, которыми можно повелевать. Номенклатурщики знают: если они после ядерного удара выползут из своих бетонированных покоев на заботливо обеззараживаемые челядью участки атомной пустыни, окажутся они без власти. Ибо какая же это власть, если Генеральный секретарь ЦК, по выражению Салтыкова-Щедрина, «достигнет лишь того, что передавит всех обывателей и, как древний Марий, останется на развалинах один с письмоводителем».

Вот почему с таким упорством номенклатура требует ядерного разоружения. Разумеется, разоружения противника, а не своего собственного. Соответственно номенклатура точно с таким же упорством сопротивляется действенным формам международного контроля за запрещением ядерного оружия. Свой страх перед ядерным оружием, от которого нельзя спрятаться за спины советских солдат, номенклатура выдает за заботу о судьбах человечества. Казалось бы, тут и потребовать самой полной, всеобъемлющей проверки и инспекции, чтобы никакие злокозненные империалисты не запрятали оружия, направленного против народов мира. Но номенклатура вместо этого начинает кричать, что беспрепятственная инспекция — это шпионаж, потому недопустима.

Номенклатура не хочет войны. Она хочет победы. Одержать в борьбе двух систем победу без войны, запугивая Запад своей мнимой решимостью воевать и внушая людям на Западе мысль: «Лучше быть красным, чем мертвым», — вот задача, которую поставил себе класс номенклатуры. Достигнуть такой цели номенклатура пытается именно тем, что создает впечатление: она готова напасть на непокорных, а потому «реальная политика» — это покорность номенклатуре.

Все эти запугивания — чистейший блеф.