Номер 11

Местом проведения церемонии выбрали Центральную библиотеку Бирмингема, что на Столетней площади в самом сердце города. Это необычное монументальное здание, выстроенное голландским архитектурным бюро «Меканоо», беззастенчиво славило постмодернизм, особенно выпукло проявившийся в сверкающем фасаде, украшенном тысячами золотистых завитушек. Библиотеку, которая обошлась Бирмингемскому муниципалитету в умопомрачительные 187 миллионов фунтов, провозгласили решающим аргументом против скептиков: что бы там ни говорили, Британия еще не погрязла в невежестве и мещанстве; ее восхваляли знаменитые писатели и другие видные деятели, и им дела не было (либо они не знали) до того, что в городе — как и во многих других местах — готовятся к ликвидации целого ряда маленьких и не столь престижных районных библиотек. (И, словно этого было мало, примерно через год после открытия библиотеки, когда стало окончательно ясно, что этот дорогостоящий проект изрядно растряс городскую казну, муниципалитет объявил о необходимости урезать расходы по обслуживанию библиотеки на 1,3 миллиона фунтов в год, что неминуемо означало сокращение рабочего времени и увольнение почти половины сотрудников.) По каким-то своим соображениям организаторы Премии Уиншоу сочли, что лучшей площадки для проведения церемонии не сыскать.

Хотя и не предназначенная для масштабных публичных мероприятий, библиотека выразила готовность к адаптации ради такого случая. Первый этаж целиком отвели под церемонию, а для 720 приглашенных расставили шестьдесят столов. Полиция, службы безопасности и Особый отдел присутствовали во внушительном количестве — в конце концов, в гостевом списке этого года значились Ричард Докинз, Трейси Эмин[16], Мишель Уэльбек и блистательная модель, переквалифицировавшаяся в певицу, Даниэль Перри, так что ухо следовало держать востро.

Не дремала охрана и в отеле «Хаятт Ридженси», что находился напротив библиотеки и где большинство гостей намеревалось ночевать. Именно там, на шестнадцатом этаже отеля, в огромном двухместном номере разыгралась огорчительная сцена всего за час до начала торжественного ужина. Люсинда и Натан впервые ссорились.

— Прости, мне очень жаль, — говорил Натан.

— Это так не похоже на тебя, — отвечала Люсинда, — нарочно подстроить подобную ситуацию. Поставить меня в столь неловкое положение.

— Ответственность полностью беру на себя. Это моя вина. Я должен был пояснить старшему инспектору Кондоузу, что нам нужны отдельные номера. Он же решил, поскольку ты — моя гостья, забронировать номер на двоих.

— И ты утверждаешь, что в отеле не осталось свободных номеров?

— Ни единого.

— Что ж, это весьма… мучительно. Не могу подобрать иного слова.

— Люсинда, мы с этим справимся, если ты возьмешь себя в руки. Смотри, какая широкая кровать…

Она в ужасе поглядела на него:

— Ты же не хочешь сказать, что мы ляжем на нее вместе?

— Тогда взгляни на диван. Мужчина моих размеров на нем прекрасно устроится и отлично выспится.

Она оценивающе присмотрелась к дивану и немного смягчилась:

— Да, пожалуй. Он довольно вместительный. И между ним и кроватью по меньшей мере два ярда.

— И я захватил с собой маску на глаза. Надену и ничегошеньки не увижу.

— Ты правда так сделаешь, Натан? Могу я тебе доверять? — Ее глаза требовательно молили, и в который раз он подумал, что если всю жизнь только и делать, что глядеть в синюю бездну этих глаз, то жизнь будет прожита не зря.

— Конечно, Люсинда. Конечно.

Облегчение и благодарность были написаны на ее лице, и Натан понадеялся, что его сейчас хотя бы приобнимут. Но это было проявлением прямо-таки разнузданного оптимизма с его стороны. Люсинда лишь одобрительно кивнула:

— Тогда все в порядке.

— А теперь, — Натан изо всех сил старался не выдать своего разочарования, — меня ждут в библиотеке, так что я должен переодеться в смокинг. Могу я воспользоваться ванной?

— Конечно.

Она посторонилась, давая ему пройти, и спустя несколько минут Натан в парадном облачении шагал на свидание со старшим инспектором Кондоузом, назначенное у входа в библиотеку.

* * *

— Ради бога, где долбаное меню? — Сэр Питер взглянул на часы: — Мы сидим здесь уже двадцать минут нахер и до сих пор понятия не имеем, чем нас будут кормить.

Хельке Уиншоу смерила его сердитым взглядом. Кузен раздражал ее. Да и какой он ей вообще кузен? Троюродный, и не по крови, а со стороны ее мужа. И по причине столь дальнего родства их усадили за один стол — какой идиотизм, злилась Хельке. Сэр Питер был постоянно чем-то недоволен и тем самым постоянно привлекал к себе внимание, что, по мнению Хельке, было стратегической ошибкой, когда ты принадлежишь к столь особенной семье. Что до этой рохли, его дочери… м-да, в такой компании тоскливое мероприятие грозило превратиться в совсем уж непролазную тоску. С «родственничками» у Хельке не было ничего общего. Абсолютно ничего.