Номер 11

— В Лондоне снимали и продолжают снимать кино, и рассказы кинематографистов о том, что с ними происходило на этих городских съемочных площадках, вызывают у людей интерес. То, что сегодня обнаружили на Ливерпуль-стрит, сильно напоминает целый ряд знаменитых фильмов, где фигурирует Лондон. Например, «Куотермасс и колодец» 1950-х, в котором бригада строителей, прокладывающая новую ветку подземки, выкапывает человеческий скелет. Или «Линию смерти», снятую немного позже, там на заброшенной станции метро поселяется колония каннибалов. И неважно, видели ли люди эти фильмы, их содержание в любом случае — часть нашего коллективного подсознания. Такое кино сообщает нам нечто важное о Лондоне, а именно: мы никогда точно не знаем, что лежит у нас под ногами. И нас не отпускает ощущение, что если копнуть поглубже лондонскую почву, то велика вероятность столкнуться с чем-то зловещим либо омерзительным. Людей это соображение пугает, но одновременно и возбуждает.

— И в заключение, доктор Харви, не могли бы вы оценить — в звонкой монете — сегодняшнюю находку на Ливерпуль-стрит?

— Да, конечно. Мы разработали алгоритм для предварительной, а потому и приблизительной оценки такого рода событий и явлений с учетом исторических, культурных и литературных факторов. По нашим подсчетам, обнаружение этих человеческих останков способно добавить стоимости Лондона около 1,2 миллионов фунтов.

— Потрясающе. Профессор Лора Харви, большое вам спасибо. А теперь о том, как нам справиться с проблемой возвращения в Британию профессиональных джихадистов. Давайте обратимся к Дании, где в экспериментальном порядке вводят весьма неординарные меры для решения этого вопроса…

6

— Как хорошо, что мы снова встретились, Рэйчел, — сказала Лора. — Спасибо огромное, что нашли меня.

— Давно пора было это сделать, — ответила Рэйчел. — Но я не знала, где вы теперь работаете. И вдруг увидела вас по телевизору…

— Ну, этим я не очень горжусь.

— Почему? Вы держались просто отлично от начала и до конца. Так уверенно и так четко излагали свои мысли.

— Да, но… я, кажется, становлюсь публичной фигурой. У меня к этому двойственное отношение.

Лора помешала капучино и отхлебнула чуть-чуть, словно боялась обжечься. Они сидели в «Зале Хаусмана», комнате отдыха для преподавательского состава Лондонского университета, тихим утром четверга, когда лекторов и аспирантов в «Хаусмане» собирается немного. На стенах висели яркие абстрактные полотна, а над головой в стеклянном куполе сверкало осеннее солнце. Утопая в кожаном кресле, Лора явно чувствовала себя здесь как дома. В университете она работала уже два года, а ее должность — профессор современных направлений мышления — свидетельствовала о том, что со времен Оксфорда ей удалось расширить свои академические горизонты.

— Коротко говоря, — продолжила Лора, — я заключила сделку с дьяволом. Дьявола в данном случае зовут лорд Лукрэм. Он был ректором колледжа, помните?

— Конечно. И что, он больше не ректор?

— Уволился около полугода назад, чтобы проводить побольше времени в этих его комиссиях. В одной из них, к моему изумлению, он предложил мне членство. Он, видите ли, прочел мою книгу — либо заставил помощников прочесть и пересказать ему содержание. Как бы то ни было, я все равно удивилась, поскольку не предполагала, что книга очерков о канувших в Лету британских фильмах заинтересует кого-либо, кроме редких приверженцев старого кино, каким был мой покойный муж. Подозреваю, Лукрэм купился на название.

— Институт, о котором вы говорили в интервью, имеет к этому какое-то отношение?

— Прямое. Институт валютирования качества. Звучит невинно, да? Ну какой может быть вред от валютирования?

— А на самом деле?

— Все началось в восьмидесятые, когда Генри Уиншоу председательствовал в наблюдательном совете при государственной медслужбе. Понятно, у них руки чесались приватизировать это сферу, хотя вслух об этом никто не говорил. Однако Уиншоу норовил продвинуть свою великую идею о том, что качество человеческой жизни можно оценить количественно. Точнее говоря, назначить ей цену. И тогда в одних случаях медицинское вмешательство будет более рентабельным, а в других менее. Лорд Лукрэм — или Дэвид Лукрэм, как он сейчас себя называет, — тоже входил в совет, но занимал довольно незначительную должность консультанта по менеджменту. Генри Уиншоу он боготворил — поклонялся ему как идолу, — и сейчас в Лукрэме видят некоего духовного наследника Уиншоу. Он по-прежнему дает рекомендации правительству касательно реформ в здравоохранении. И, продолжая дело Уиншоу, он создал этот новый институт с целью дальнейших поисков монетарной стоимости всего на свете. Им нужно, чтобы люди вроде меня — искусствоведы и гуманитарии — влились в команду и поработали на них.

— Нелегко представить, — Рэйчел тщательно подбирала слова, — что вам комфортно в такой компании.