«Номер один»

— Меньше, чем хотелось бы, — ответил Трент. — Думаю, этот бы вполне сгодился. Очень, очень самовлюбленный, искренне полагает, что наводит ужас, и у него на члене пирсинг.

— Отлично, берем Дарта. Следующий.

Следующие были Грэм и Миллисент.

— Почему он в очках? — спросил Кельвин, оглядывая застывших на экране взволнованных мальчика и девочку. — Торчок?

— Слепой, — гордо ответил Трент.

— Хорошо.

Каждый раз, видя детей, проходящих прослушивание в очках, Кельвин лелеял надежду, что они слепые, но в девяноста девяти случаях из ста они оказывались просто торчками, которые пытались выглядеть как Боно. Конечно, торчки тоже подходили, с торчками получались хорошие сюжеты, торчки были стержнем рождественского DVD «Лучшие прослушивания». Но в долгосрочной перспективе они годились только на то, чтобы произвести мимолетное, но сильное впечатление. Слепые же, если их как следует подготовить, могли стать золотом для шоу. Слепой участник — это уже сюжет.

— Но она не слепая, верно? — спросил Кельвин, вдруг забеспокоившись. — Слепая пара была бы слишком тяжелым зрелищем в прайм-тайм субботы. В смысле это просто нелепо. Слишком много тем. Слишком много вопросов. Слишком много тараканов в одной коробке.

Трент опустил глаза, пытаясь найти соответствующую пометку в записях. Грэм и Миллисент находились в разработке у Эммы.

— Хм…

— Нет. Она не слепая, — вставила Челси с другого конца комнаты.

— Спасибо.

— Отлично, — сказал Кельвин. — Слепой мальчишка и зрячая девчонка — это человеческая драма. Слепая пара — шоу уродцев.

— Ну да, девушка определенно зрячая, — повторил Трент, пытаясь отвлечь внимание босса от Челси, которой, как он заметил, Кельвин улыбнулся.

— Они хорошо поют?

Собравшиеся в комнате подчиненные едва ли ожидали этого вопроса от Кельвина. На шоу «Номер один» умение петь было не главным.

— Я всю свою жизнь пытаюсь избегать певцов, — никогда не уставал напоминать им Кельвин. — Они осаждают меня на улице, впихивают мне кассеты, когда я пытаюсь поужинать! Разражаются пением, когда я их трахаю, ради всего святого! Певцы преследуют меня. Уйма придурков неплохо поет. Если бы нам был нужен лучший певец, мы могли бы посмотреть паршивый «Чикаго», или «Мою дебильную леди», или идиотского «Короля-льва». В Лондоне полно сексуальных подростков, которые хорошо поют, они стоят в очереди, чтобы попасть в хор «Мама миа», и нам они не нужны!

Кельвина интересовали история и личность. Однако пение все же имело для него значение, когда настоящий талант сочетался с отличной историей; это была подлинная находка, его мечта: соединить разбивающую сердце семейную историю с настоящим талантом. Такой сюжет станет во главу целого сезона и навсегда заткнет брюзжащих критиков, утверждающих, что его великое достижение заключается просто в дешевом манипулировании толпой.

Если бы эти дети хорошо пели, им светила бы слава «Righteous Brothers».

— Они хорошо поют? — снова спросил Кельвин.

Трент снова не знал ответа. И снова его знала Челси:

— Да, у них довольно милые голоса, и они симпатичные ребятки.

— Трент?

— Не слишком радуйтесь, босс. Они могут вывести мотив, но звучание, друг мой, слабое, очень слабое.

Казалось, Кельвин на секунду отвлекся, его мысли унеслись вдаль, и, где бы они ни были, там было невесело. Настроен он был по-прежнему мрачно.

— Трент, — сказал Кельвин, — это шоу «Номер один», а не Королевский музыкальный колледж. Если они могут вывести мотив и петь в унисон, пусть даже звучание очень слабое, этот парень и его подружка хорошо поют.

— Боюсь, она не его подружка.

— Они просто друзья, — добавила Челси.

— Она когда-нибудь была его подружкой? — спросил Кельвин.

Трент снова вклинился.

— Возможно, — сказал он. — Они проводят много времени вместе, репетируют.

— Трент, — резко бросил Кельвин, — читай по губам. Он — когда-нибудь — ее — трахал?

— Хм, ну, не знаю, — забормотал Трент, начиная жалеть, что отвлек внимание Кельвина от Челси. — Мы обыкновенно не лезем в их сексуальную жизнь, правда, босс?

По какой-то причине сегодня привычное добродушное настроение Кельвина покинуло его и не собиралось возвращаться, потому что в ответ он яростно набросился на Трента.