Нона из Девятого дома

Пирра не моргнув глазом объяснила, что Нона очень многое пережила, болела и сейчас еще недоедает и именно поэтому выглядит такой угловатой и неразвитой. Милая леди согласилась, что у многих детей такие проблемы, но все же сложно представить, чтобы Ноне было больше четырнадцати. Она еще добавила, что телосложением Нона явно не в отца, и улыбнулась Пирре. Прежде чем кто-либо сумел ее остановить, Нона расхохоталась и сказала, что Пирра ей не отец. Милой леди это явно не понравилось – Нона заметила это по ее рукам, – и она сказала, что Ноне все равно стоит прийти. Что она может стать помощницей учительницы и помогать другим детям с уроками. Ей объяснили, что Нона не умеет ни читать, ни писать, и милая леди охнула.

К этому моменту Нона ощутила всю прелесть не только уроков по естествознанию и игр каждый день, но и громкой должности помощника Учителя и сказала:

– Я хочу попробовать, можно? Спасибо.

Милая леди предложила попробовать прямо на следующее утро и посмотреть, как пойдет. Нона была в восторге. Леди сказала, что она главная учительница и у них еще замечательная учительница естественных наук и что здорово было бы иметь в команде еще кого-то. Последняя помощница учительницы трагически погибла. Пирра поинтересовалась, виноваты ли в этом дети, учительница поджала губы и ответила, что это был взрыв водопровода.

Нона сказала: «Да, я пойду!», не дав Камилле, и особенно Пирре, возразить. После чего Пирра, к большому отвращению Камиллы, флиртовала с милой учительницей, пока та не ушла.

Когда Пирра проводила милую учительницу, Камилла, которая бродила по кухне, спросила холодно:

– И что это было?

– Вытаскивала нас из дерьма, моя наивная красотка, – объяснила Пирра, падая в ужасающе заскрипевшее кресло. – Она сделала тебе и мелкой комплимент: дескать, она решила, что вы… работаете, а я ваш сутенер. Видит бог, торговать Августином и Альфредом и то было бы проще.

– Что такое сутенер? – пожелала узнать Нона.

Вместо того чтобы объяснить, что такое сутенер, ее отругали за то, что она сообщает кому попало номер дома и квартиры. Нона немедленно разрыдалась, но Камилла и Пирра не сдвинулись с места. Еще они решили, что она ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не пойдет в школу. Камилла сказала, что это слишком опасно, а Пирра – что это, конечно, обидно, но они должны вести себя осторожно. Нона ушла лежать на кровати и злиться.

Потом, много позже, когда Нона принимала ванну, а Пирра присматривала за ней, потому что тогда еще существовала опасность, что она неловко повернется и утонет в шести дюймах воды, Пирра небрежно сказала:

– Ты можешь походить в школу на полдня, на пробу, но сначала потренируешься отвечать на все вопросы.

Нона была в восторге.

– Почему? Как? Серьезно?

– Паламед поговорил со мной, а потом убедил Гект.

– Обожаю Паламеда, – сказала Нона и, воодушевившись, нырнула под воду с головой, чего обычно не делала, потому что смертельно боялась, что мыло попадет в глаза. Когда она вынырнула, отплевываясь, ей хватило присутствия духа спросить:

– Почему ты флиртовала с учительницей, она же тебе не понравилась?

Руки Пирры – она складывала белье, сидя рядом с ванной, – замерли.

– Почему ты решила, что она мне не нравится?

У Ноны не хватало слов, чтобы объяснить.

– Ну просто, как ты села… ты только иногда на нее смотрела. Все такое.

– Жаль, что ты не в Бюро, – сказала Пирра, не отвечая на вопрос.

Вот почему Ноне разрешили ходить в школу, убедившись, что она будет говорить, что живет с сестрой и подругой отца, а все остальные умерли. Версия была совсем обыденная и скучная, и она жалела, что ей не дали более интересного варианта, покруче.

Хотя Нона официально была помощницей учительницы, она быстро поняла, что в школе ее интересуют всего три вещи. Во-первых, игры, во‐вторых, уроки естествознания и, в‐третьих, цветные маркеры, которыми можно писать на визжащих досках, протирать их тканью и снова писать, что ей позволяли делать сколько угодно. Естествознание она любила на самом деле только потому, что во время этих уроков ей разрешали присматривать за Лапшой, собакой учительницы, грязно-белым существом с шестью лапами и мягким нравом. Она играла с Лапшой, пока всем остальным приходилось заворачивать кубики льда в носки, а милая учительница Джоли ставила оценки или пила горячий чай из большой чашки. Во время игр Нона следила, чтобы никто не закинул мяч в окно соседнего заброшенного здания. Мяч в этом случае пропал бы, потому что внутри все еще оставались мины и растяжки. Ни одна из этих обязанностей не казалась слишком трудной, и Нона думала, что ей повезло. Разумеется, ей не платили, но когда она ходила за молоком или разговаривала с людьми, которые пололи сорняки в парке, ей очень нравилось отвечать: «Я работаю в школе», когда ее спрашивали, чем она занимается. Все всегда говорили, что это полезное дело и что, конечно, они сами никогда об этом не думали, но она молодец.