Нонкина любовь

Нонка испуганно вскочила, поправила дрожащими руками волосы и кофточку, бросилась на ферму, вбежала в свинарник и притаилась. Сердце билось бешено, до боли. А мать ходила по двору и кричала все тревожнее и тревожнее.

— Нона, Нона! Ох ты, боже мой, куда же она делась?

Нонка услышала, как мать хлопнула себя по лбу и заплакала. Тогда она вышла из свинарника и отозвалась.

— Мама, это ты?

Тетка Колювица, с сумой через плечо, прибежала с другого конца двора и долго не могла прийти в себя.

— Ну, где же ты была?

— Здесь, где ж мне еще быть?

— Я легла и уже было задремала, вдруг слышу визжит поросеночек. Встала посмотреть, не придавила ли его матка.

— Да разве ты не слышала, как я звала. Вижу лампа горит. Вхожу — нет никого. Заглянула к деду Ламби — тоже. Побежала в свинарник, позвала — никто не откликается. Чего, чего только не передумала я.

— Э, мама, тебе вечно что-нибудь взбредет в голову! — рассердилась Нонка. — Войди, отдохни, я сейчас приду.

Но тетка Колювица не отходила от нее ни на шаг. Куда Нонка, туда и она. В конце концов схватила ее за руку и повела в комнату.

— Ну, как же мне не тревожиться? Ты ведь одна-одинешенька здесь, среди поля. Кругом живой души нет — причитала она и подталкивала Нонку к дверям. — Ходили мы с отцом на баштан. Видим, на телеге дед Ламби едет. «В Сеново, говорит, собрался, внучек у меня приболел. Нонка одна будет спать сегодня». Я и говорю отцу: «Ты себе иди, а я пересплю у нее». Принесла тебе вот два арбуза полакомиться.

Войдя в комнату, тетка Колювица положила суму на пол, вынула большой полосатый арбуз и, взяв со столика ножик, хотела было его разрезать, но вдруг так и застыла с полуоткрытым ртом, уставившись на дочь. Нож дрожал у нее в руке.

— Ты же сказала, что спала! Так чего же ты только стелешь кровать? — спросила она изменившимся голосом, тяжело дыша.

Нонка не ответила. Тетка Колювица видела, как она вздрогнула всем телом, сдернула с кровати и скомкала одеяло, заметила ее растрепанные волосы, наспех подобранные под косынку, ее измятую блузку, и страшное подозрение пронзило ей сердце.

— Что ты меня обманываешь? — Она подошла к Нонке и схватила ее за плечо. — Хватит мять одеяло, повернись, дай-ка я на тебя посмотрю!

— С тех пор, как пришла мать, Нонка стояла у кровати и то расправляла, то снова комкала одеяло, не зная, что сказать, куда девать глаза, что делать. Только одно она повторяла про себя: лишь бы мама не увидела моего лица, лишь бы не упасть, и чувствовала, как горит тело, подкашиваются ноги, гаснут силы. Когда мать схватила ее за плечо, она сильно толкнула ее локтем и закричала, как помешанная:

— Да не сходи ты с ума! Что тебе на меня смотреть!

Тетка Колювица уронила арбуз, он затрещал и покатился к дверям.

— Что мне смотреть-то? — глухо, со слезами в голосе сказала она, а потом, переведя дух, заплакала и как-то дико и испуганно выкрикнула: — Ах ты бездельница, ах ты негодяйка такая! Так ты, чтоб распутничать, сюда жить пришла?

— Мам…

Нонка упала на кровать и зарылась головой в одеяло.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Все тайное рано или поздно открывается — так уж устроено на этом свете. Не осталось тайной и свидание Нонки с Петром у реки. Пинтезиха узнала все на другой же день. Рассказала ей Гина, их соседка и родственница. Ее сын, возвращаясь с поля, увидел, что под ивами лежат мужчина и женщина. Он подкрался поближе и узнал Нонку и Петра…

Пинтезиха схватилась за голову, да так и осталась, дохнуть не могла.

— Стефана, Стефана, — запричитала она наконец, — не видеть бы лучше тебе света белого. Где были твои глаза!

С тех пор, как Петр уволился, она часто думала о его женитьбе, перебирая в уме всех девушек в селе, но о дяди Колиной Нонке ей и в голову не приходило. Соседки судачили, что Нонка завела шашни с Калинко из Житницы, который каждый день наведывается к ней на ферму. И вдруг, как гром с ясного неба! Теперь пойдут слухи по селу, дойдет до партии и ДСНМ[4], — они ведь всюду вмешиваются. Вот, как позовут они Петра, покажут кулак и навяжут ему эту свинарку.

Пинтезиха сидела дома одна. Старик с утра еще ушел на мельницу, а Петр со своей бригадой собирал кукурузу. Она раздула огонь и присела у очага. В кухне стало темно. Вскоре хворост вспыхнул, и в кастрюле что-то сначала слегка зашумело, а потом забулькало. Засмотревшись на огонь, Пинтезиха напряженно думала о Петре. Она была уверена, что никакой любви у него к Нонке нет, одно легкомыслие только. Она — девка не промах, хитрая и все с мужчинами водится. Да разве скромная девушка будет одна в поле до самой ночи ходить. Красивая она, ну, а женская красота, что дурман. Приглянешься мужчине, тогда и делай с ним, что хочешь. Он и мать и отца забудет. Петру нужна домовитая хозяйка. Чтоб детей ему народила и высмотрела. А ведь этой, поди, не то, что хлеба выпечь не приходилось, она избу, почитай, ни разу не замела. Только и знает, что свиней кормить. Возьмешь ее в снохи, а она и минуты дома не посидит…