Нооходцы: Cupri Dies (СИ)

Молодой практик развернулся было ко Второму Октинимосу, но Агарес выпалил:

— Она носит твоего ребёнка. Дай мне две минуты — лишь две минуты! — и я верну её тебе!

— Ты лжёшь! — рявкнул Бельторн, и у него на глазах вдруг выступили слёзы. Он вытянул перед собой левую руку, которая тряслась, будто стебель на ветру. — Замолчи, слышишь?!

— Он тебя просто отвлекает! Не говори с ним, Нетус!

— Всего две минуты! — Голос Агареса наполнился мольбой, и он подступил ближе к молодому практику.

— Отойди от меня, сволочь! — Выставленная рука Нетуса обросла льдом, и в свете уцелевших ламп зловеще блеснул острый край. — Отойди, не то…

Агарес встал у самого кончика морозного лезвия и улыбнулся, смахивая с лица каштановые пряди. Его глаза блестели торжеством.

— Ты не сможешь её убить, — насмешливо произнёс он, — теперь я… знаю…

Мгновенная заминка почему-то обожгла слух, точно кипяток. Девичье тело дрогнуло и отступило назад; растрёпанные волосы закрыли лицо. Когда голова поднялась снова, жёлтые глаза пропали. Вместо них на Бельторна смотрели карие — широко раскрытые, полные боли…

— Пусть… катится… в ад, — хрипло выдавила Леви и с силой подалась вперёд, навстречу лезвию.

Когда оно вошло в живот носительницы, из её рта хлынула густая кровь… и мир взревел.

Тансерд схватился за виски, пытаясь остановить неумолимое вращение пространства. В ушах стоял такой нестерпимый звон, точно небо раскололось, и мириады его осколков падали на скорбящую землю. Воздух рябил и искрился, пока пласты магического льда таяли, обнажая стены Залы. Глаза почти не служили Второму Октинимосу, и он их закрыл, успев заметить, как освободился вход.

Что-то изменилось, и изменилось безвозвратно. В конце концов, Герцоги никогда раньше не умирали.

Мучительное забытье наконец выпустило Второго Октинимоса из своих когтей, и он смог полностью воспринять кошмар, воцарившийся в Тайной Зале. Безжалостно развороченный пол был сплошь покрыт кровавыми останками. Посреди разрушенного силового контура сидел Нетус Бельторн, и на его коленях покоилась голова Леви Дим. Он медленно гладил её волосы, не отводя взгляда от застывшего лица.

Чуть поодаль стояли две высокие фигуры. Тансерд узнал Марбаса и подавил возглас изумления — каким образом Герцог смог появиться на материальном плане?

— Ты хотел объяснений, Кроцелл, — бесстрастно проговорил Пятый Герцог. — Они ещё требуются?

— Сейчас я хочу вырвать тебе сердце. — Голос его собеседника дрожал. — Это всё из-за Вечного Отца, да? Из-за его помилования? Мы виновны и приговорены к рабству, но если кто-то из нас погибнет от руки смертного… Так вот какую цель ты преследовал!

— Да. И мне даже жаль, что ты не выполнишь своей угрозы. Я так устал…

Новый голос ворвался в тяжкую тишину уничтоженной Залы.

— Господе Иисусе!.. — Вендева Бельторн переступила порог, опираясь на трость, и в её глазах вскипал чёрный ужас. — Сэр Тансерд… что всё это значит? Моя медь только что перестала работать! Что вы натворили?!

Второй Октинимос непроизвольно стиснул в руке свой главный резервуар — тяжёлый крест — и ощутил глухое изумление, поняв, что он пуст. То же самое случилось и с кольцом, и с запонками, и даже с запасным — крошечной булавкой…

Марбас тряхнул золотой гривой.

— А не ты ли старался скрыть свою печать любой ценой, Кроцелл? Не ты ли прятался от Соломоновой правды дольше нас всех? Можешь ли ты судить меня за то, что я решил её сломать?

— Цена слишком велика, и расплатился не ты!

— Агарес мечтал уйти в небытие. Я лишь исполнил его желание, просто сделал так, чтобы его смерть освободила всех нас. Пусть маги теперь играют с печатями, сколько захотят. Мы уже никогда не услышим зова меди.

— Но ты-то просчитался. Клятва Солицен не исполнена. Мы всё ещё связаны… с ним, — Кроцелл кивнул на Нетуса.

— Это не имеет значения. — Марбас отвернулся. — Человечество лишилось способности вредить себе с помощью Герцогов, и, быть может, теперь Творение доживёт до возвращения Вечного Отца. Если во имя этого мне суждено остаться слугой, я готов. И был готов с самого начала. Хочешь врезать мне за то, что я потянул тебя следом? Думаю, нам обоим есть, что искупить.

Его собеседник задумчиво пожал плечами:

— По крайней мере, теперь мальчик останется жить. А мне не всё равно.

Тансерд поднялся и сделал несколько бессознательных шагов к Герцогам. Как поверить, что всеведающий Марбас, вдохновитель плана нового миропорядка, всё это время считал Второго Октинимоса пешкой?

— Едва ли пешкой, — проговорил Пятый Герцог, ухмыльнувшись. — Вы, мой бывший хранитель, вполне ферзь. Не у каждого смертного достанет тщеславия так поверить в свою непогрешимость. Без вашей гордыни я бы никогда, никогда не справился.

Смесь глухого отчаяния и стыда заставила Джеффри Тансерда приблизиться к Нетусу и выдавить, надеясь непонятно на что:

— Мистер Бельторн, простите меня…

Молодой практик будто очнулся. Его выглядело не более живым, чем лицо Леви Дим. Несколько секунд пустые глаза изучали Второго Октинимоса так, словно видели впервые, а затем Нетус холодно произнёс:

— Кроцелл, ты мне нужен.