Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке

Творчество А.Л. Чижевского пришлось в основном на первую половину ХХ в. На нем лежит печать трагизма советской истории, тех противоречий, которые были порождены масштабом исторических преобразований. Чижевским заложены основы гелио– и космобиологии, раскрыты солнечно-биосферные связи, влияние которых сказывается не только на живом веществе биосферы, по В.И. Вернадскому, но и на монолите разумного живого вещества – человечества. Хотя А.Л. Чижевский не пользовался в своем творчестве категорией ноосферы, и, судя по всему, не был знаком с работами Вернадского по ноосфере (по крайней мере, в 1920-х – 1930-х гг.), он опирался на учение о биосфере и фактически своими работами раздвигал рамки учения о ноосфере, закладывал фундамент в будущий ноосферно-ориентированный синтез наук в XXI в., начавшийся в ХХ в. учением о био– и ноосфере, работой Российского общества любителей мировидения – с «птенцов гнезда Морозова», давшего целую плеяду ярких мыслителей России и миру [163] , творчеством других русских энциклопедистов ХХ века.

Научные достижения А.Л. Чижевского – это важнейшая часть потенциала русского ноосферного прорыва в XXI веке. Его жизнь и творчество дают для истории очень важный урок: гонители и хулители гения, в конце концов, выбрасываются на свалку истории, их имена остаются разве что для историков науки, а творческое наследие гения возрождается словно птица Феникс из пепла и востребуется его потомками. Жизнь гения продолжается в его мысли, ведущей диалог с будущими поколениями людей.

О.Ю. Шмидт, выдающийся математик и убежденный большевик, и не менее знаменитый П.П. Лазарев, первый директор и основатель Института физики и биофизики, вели между собой такой разговор по поводу издания книг Чижевского:

« Шмидт: И вы, в самом деле, думаете, что Чижевский стоит на грани большого научного открытия?

Лазарев: Да, думаю, более того, уверен, что это так и есть.

Шмидт: Вы, Петр Петрович, шутите… Ведь это нелепость: история – психология – массовые явления – Солнце.

Лазарев: А я считаю, что это самая передовая наука, и такого мнения придерживаются крупнейшие ученые у нас и за границей.

Шмидт: Нет, этого не может быть.

Лазарев: Но не противоречит ни философии, ни биофизике…

Шмидт: Да, но можно запретить!

Лазарев: Запрещайте! Науку не запретишь. Она возьмет свое через пятьдесят или сто лет, а над вами будут смеяться, как мы смеемся и, более того, негодуем, когда читаем о суде над Галилеем. А она все-таки вертится!

Шмидт: Так что ж, по-вашему, Чижевский – Галилей!?

Лазарев: Оценку его работам дадите не вы и не я, а будущие люди – люди XXI века. А вот самые культурные марксисты, такие как Луначарский и Семашко, наоборот, считают, что исследования Чижевского заслуживают самого пристального внимания. Я говорил и с тем, и с другим. Вот, видите, как могут расходиться точки зрения у людей одной, так сказать, веры…

Во многом мы уже отстали от Запада и будем дальше отставать, если учиним беспощадный контроль над научной мыслью. Это будет крахом! Неужели вы этого не понимаете?

Мой собеседник, продолжал Петр Петрович, видимо, был взволнован этим разговором. Он зажигал и тушил папиросу за папиросой и так надымил, что дышать стало нечем. Потом встал, начал ходить по комнате, раздумывая…

Шмидт: Да-с, наше положение трудное. Это верно. Запрещать мыслить – это, конечно, смешно. Но нарушать чистоту марксистского учения мы не можем. Поймите и меня, Петр Петрович… Если признать закон Чижевского верным, то, значит, рабочий класс может сидеть, сложа руки, ничего не предпринимать, и революция, придет сама собой, когда захочет того солнышко! Это в корне противоречит нашим основным установкам. Это – неслыханный оппортунизм.

Лазарев: Да разве учение Чижевского состоит в такой нелепице. Я знаю его диссертацию от первой до последней строчки, но никогда не мог бы, исходя из нее, прийти к такому более чем странному выводу. Чижевским установлена новая область знания – космическая биология, и он повсеместно признан ее основателем – «отцом». Судя по важному настроению, вы собираетесь ликвидировать эту новую область науки, а над Чижевским учинить суд Галилея!… Запретить ему заниматься наукой! Да, да, запретить! Неслыханно в ХХ веке. Побойтесь тогда хоть суда истории!..

С деятельностью Солнца и вам приходится считаться, даже если вы и устраните Чижевского. Если сейчас погаснет Солнце, через 8 минут 20 секунд начнется общее оледенение Земли, и ваши победы, и новые законы не помогут! Солнце для вас и для «не вас» – общий грозный хозяин, и его «поведение» следует прилежно изучать, а не отмахиваться от этого изучения…» [164] .