Нора под миром

— Грех ведь это. — тоскливо проговорила та.

— А что не грех? Вся жизнь есть грех и зло. А я вам тут устрою безбедное жильё. Для всех есть место. — она засмеялась. — У Кондакова своё кино, а у меня — своё. Вы тоже не постареете у меня ни на один день. Вечно молодые. А, Манилов-на? Никакой войны, ни лагерей, ни собаки-председателя. Вам картуши свиней наволокут с Матрёшина, кур натащат. И будете вы жить богато, припеваючи, сами себе хозяева. Никакой советской власти!

— Мертвякова невеста. — с отвращением сказала старая Маниловна.

— И никаких лампадок. Зря ты так. Всё будет хорошо. А чтобы ты «гостям» не портила игру, вот тебе картуш вместо собаки.

Она приотворила калитку и во двор вошла гадкая зверинка.

— Привет, Маниловна. — сказал картуш, выставив свои глумливые зенки.

* * *

Лёнька выскочил из семёновского дома, как ошпаренный. Следом — Наташа.

— Что делать? — они огляделись.

Напротив, у калитки баушки Лукерьи, стояла Евдокия. А в дом входила Антонина с Катькой.

— Бежим скорее за Антошкой. — шепнул Наташе Лён. — Может, что узнаем!

Они торопливо пробежали мимо старухи и влетели в дом.

Первое, что им попалось на глаза, это окаменевшая от страха Катька. Завидев ребят, она немедленно пришла в движение и бросилась к ним с тонким плачем.

— Это ваша девочка? — спросила Антонина. Её лицо медленно изменялось. Также изменялась и одежда. Вместо спортивного костюма на ней появлялась юбка и вышитая рубашка. Сама она очень помолодела, прямо стала юной. На глазах у изумлённых учеников её крашеные волосы посветлели, стали светло-русыми и сами собой собрались в косу. Сама она стала тоньше и гибче.

За столом сидела та бабка, которая не так давно угощала ребят блинами с мо-локом. И это самое молоко стояло в крынке на столе.

— Мамочка. — всхлипнула Катька.

— Мамку всё зовёт. — сказала им старуха.

— Наверно, заблудилась. — с характерным оканьем сказала окончательно завер-шившая превращение Антонина.

— Луша, внученька, налей им молочка. — приветливо сказала улыбчивая бабка.

На печке кто-то заворочался. Наташа машинально подняла глаза. Из-под зана-вески на неё смотрело перекошенное ужасом сухонькое личико старой бабушки — настоящей Лукерьи.

— Уходите отсюда. — прошептала она одними губами. — И девчонку уводите.

* * *

Виолетта спешила к месту съёмок. Сегодня ей приснился странный сон. Как будто она всегда жила в этом доме, как будто у неё был сын и старая свекровь. Старуха была очень бестолкова и постоянно что-то роняла, забывала. Вот и сейчас не было никакой надежды, что она не пережжёт баланду.

— Тьфу ты! — остановившись, плюнула костюмерша. — Что за дурацкий сон!

Ничего удивительного. Они ведь все так устали. Этот Кондаков как будто оз-верел. Он гнал график такими темпами, что все валились с ног. Вот и вчера они пришли в избу с Димкой, едва выпили какой-то остывший чай с противным вку-сом и завалились спать.

Виолетта остановилась и вздохнула. Хавронья не желала расставаться с ней — прямо из сна она перекочевала в мысли и теперь назойливо напоминала, что надо было раньше встать и сделать всё самой.

У места съёмок ждала вся группа. Сидел Карсавин, какой-то запылённый, с тормозным выражением лица. Доносился голос режиссёра. Сегодня снимали сце-ну в доме. Главная героиня после блуждания по болотам просыпается в каком-то диком месте. Это её дом, но какой-то словно нежилой. Марианне предстоит сы-грать сложнейшие переживания. Насколько лучше на её роли смотрелась бы Динара!

В доме изображался полумрак. Потом детали доведут до формата монтажом. А в вечерних сумерках доснимают заключительные сцены. Для костюмера и гри-мёра Виолетты полно работы. Лишь Кондаков, Борис и Антонина знали, как будут выглядеть все эти эпизоды в фильме. А пока Марианне надо двигать в маленьком пространстве строго по расчётным траекториям. Снять надо то, что невозможно сделать в павильоне. И Виолетта раздражённо думала: что невозможного есть в том, чтобы сколотить, раскрасить и установить какую-то старую хибару?

— Сегодня у нас возможны сюрпризы. — предупредил всех режиссёр. — Поэто-му прошу не суетиться и не орать, как резаные.

Он с удовольствием потёр руки.

ГЛАВА 24. Вторжение в душу

Марианне было тревожно. Чтобы привести себя немного в чувство, она вспомнила про виллу на… где должна быть эта вилла? Канары, Малибу? Или на Таити? Название никак не вспоминалось и ничего не значащие, далёкие от реаль-ности, призрачные вещи вроде виллы на Багамах стали не важны. Она сейчас и здесь. Ей страшно.

Глянула в окно. Вся природа словно бы померкла. Тяжёлый серый день. Или промозглый, цвета болота, вечер? Не пойму. Вокруг всё старое и неживое. Дож-даться бы утра скорее. Попробовать ещё раз улизнуть из этой проклятой деревень-ки. Внутри как будто ворочается тяжкий ком, а в висках бухает от страха кровь. Этот страх забрал весь её рассудок, без остатка. Она сжимает в руках топор и, вздрагивая от мышиного шуршания, смотрит то в окно, то в угол. Куда же все девались? Проклятая деревня словно вымерла.