Нора под миром

Сначала была сплошная темень. Потом весь мрак рассеялся и Марианна уви-дала, что стоит она росным утром где-то на лугу. Ночной туман ещё свивался в рыхлые клубы и медленно сползал куда-то вниз, за ивовые заросли, в заросшую высокою осокою низину. Солнце не спешило восходить, но на востоке рассвет-лелась белая полоска, предвестница светила. Густые запахи земли вливались в ноздри, оскоменно-терпкий холодок льнул ко щекам. Её босые ноги крепко стоят на разомлевшей ото сна земле.

Тёмно-зелен, как ковёр, ровен и гладок запашистый луг. Спят клевера, молчат отяжелевшие от влаги ночные говоруны — кузнечики. Весь мир как будто зачаро-ван. И вот в застывшей перед пробужденьем нескончаемой минуте раздался пер-вый вздох. И с этим тихим колокольным звоном, плывущим над землёй, Мария словно растревожила пространство, вплывая крепкой грудью в томно застояв-шийся в ночной прохладе воздух. Вдохнула и приняла в себя всю не проснув-шуюся радость, все шёпоты, все сны и все мечты, какими дышит ночь, какими грезит наступающее утро.

Плыла по лугу, как по морю. Шла по траве, как по волнам. Ладонями ловила лёгкие потоки ветра. Всей кожей щёк и шеи встречала поцелуи первого луча. На-мокла грубая холстина юбки. Тяжёлой влагой пропиталась затейливая вышивка рубахи. Мария оглянулась. За ней, как след от лодки в речной воде, темнел зелёно узкий след и извивался, словно змейка, среди росной седины. А за ним темнею-щим холмом виднелась крытая соломой крыша.

Сейчас или никогда. Решусь или погибну.

Мария слабо улыбнулась и повернулась спиною ко всему, что было до того. И плавным шагом, каким ходила с коромыслом к заветному лесному бочажку, по-шла, покачивая чуть заметно своими гладкими плечами. Она и сама знала, как хо-роша. Шла неторопливо и на ходу воздела свои руки и вынула из тяжёлых кос старый бабкин гребень. Пальцы расплетали косы. Отбрасывали пряди за плечо. Вот растопыренной ладонью Мария захватила от шеи потоки пахнущей ромашкой русо-золотой реки и с наслаждением расплескала их на шесть притоков. Обеими руками она вздымала волосы, как ветер паруса. И бабкин гребень сослужил по-следнюю им службу — расправил путь волнам. Пусть дышит ветром, как свободой, девичья красота. И полетел в высокий чистотел суровый страж невинности, согну-тый в старости, рябой костяный гребешок!

Сопровождаема молчанием утра, она обходит сонные кусты малины, жимо-лости, чахлого орешника и выбегает к ожидающим её подругам. Берёзы белые, не-винный нежный цвет — как стройные зеленокудрые русалки! Вздохнула, провела ладонями по бархатной их коже, поцеловала и пошла.

Марию встретила тропа. Приветливо бежала меж ямок луговых, меж лохма-тых шапок осокою поросших кочек, меж метёлок зверобоя и детских ёлочек сухая лёгкая тропинка. Торопилась, оглядывалась, приглашала и звала. И вот с доволь-ным видом замерла. Всё, привела на место. На высокий, крутой бережок лесной вертлявой речки.

Мария заглянула вниз. Черны и непрозрачны воды. А поверху, как лодочки, едва качаются листочки. Парит вода среди прохлады ранней.

Вдруг сердце как кольнуло — а если обманул?! Пообещал да посмеялся! И тут же улыбнулась сама себе. Играешь ты, Мария, тешишь сама себя обманом. При-кидываешься, будто бы не знаешь, как сохнут по тебе бездонные глаза. Она уж слышала, как он идёт. Чутко различала, как шепчет под ногой трава. Как разбе-гается волною воздух. Вот сладость накатила к сердцу, вот пламенеют губы. Но не обернулась. Притворилась, будто бы не слышит. Пусть полюбуется красою, пусть позавидует он сам себе!

Вдохнула воздух полной грудью и высоко воздела руку, обнимая тонкую осинку, как копьё. Упал рукав, и обнажилась загорелая рука. Всё, терпение ис-сякло…

Она обернулась и упала в бездну широко раскрытых глаз.

Сквозь сон послышалось как где-то тихо и совсем не страшно, почти по до-машнему хлопнула дверь. Сон рванулся, вспорхнул, как дикий голубь, и улетел, рассеялся в холодном, неприветливом и омрачённом одиночеством рассвете.

Марианна резко поднялась. А где Сергей? Она одна лежала на тёмном по-крывале в чужом доме. И на неё с неприкрытым любопытством смотрели круглые глаза работающих камер.

— Всё, снято.

Глава 10. Что за деревня эти Блошки?

— Ничего, — сказал он. — я найду свой перстень Гранитэли и к тебе вернётся па-мять.

Она не слишком поняла, что это означало. Было чувство, как у человека, кото-рый проснулся от кошмара и ещё не осознал, что это был лишь сон, всего лишь сон. Смотрит на свет и не верит, всё оглядывается и ищет своих врагов.

— Что ты хотел спросить? — вспомнила Наташа.

— Сейчас это пока не важно. — ответил Лён. — Ты перенеслась в Селембрис не во сне и потому ничего не помнишь о себе.

Наташа удивилась. Как это не помнит? Она всё помнит. Где живёт, в какой школе учится. Как она попала в Блошки. И этих кошмарных картушей. Но всё это было абсолютно неважно. Главное, что она снова в этой чудной стране. Стоит день, прекрасная погода.