Нора под миром

— Лёнь, ну ты и начётчик! — отозвался Кондаков. — Рекламный мир весьма ус-ловен. Он не пародирует, но и не отображает реальность.

— Нет, конечно. Он просто подменяет её.

— Это уже слишком. Нельзя так строго относиться к несерьёзному искусству, иначе переклинит.

— А я о чём и говорю — согласился Лёнька. — Вам и Антонина это говорила: мы становимся опасны, когда нас переклинивает. Педагоги первыми всё это чуют. По-этому и абстрагировались от явления. Простите за прямоту, но страна затрахана рекламой и не только ею. Что же удивляться, когда от всей этой тошниловки плы-вут мозги у тех, кто и без того ими обделён. Если уж и нормальная психика сбоит. Иногда я думаю: а каковы в обычной жизни те, что плодят все эти гнусные Фан-томы? Как они могут сохранять рассудок, придумывая, изображая и запечатлевая все эти тошнотворные идеи? Людская масса всё жрёт, как помойка — ей всё время мало! Иногда мне кажется, закрой глаза, потом открой и ты не увидишь ничего, кроме мертвечины.

Общество умолкло.

— Ладно, надо идти и делать дело. — поднялся с места Кондаков.

Борис тоже встал.

— Эк он тебя разделал! — заметил он позднее. — А Антонина говорила, что уче-ники у неё сплошь тупые.

— Да лучше уж тупые, чем такие резвые. — сухо отозвался Кондаков.

Они вдвоём отправлялись обратно к болоту. Предстояла рутинная работа: наснимать натуру для последующего монтажа. Потом на этом материале будут на-слаивать эффекты. Вот этот раздел всегда вызывал у Кондакова недовольство. Де-нег жрёт немеряно, а результат убогий. Нет убедительности!

Прикрыть всё темнотой, замаскировать вспышками молний и выставлять на-ружу лишь фрагменты? Мотается в кадре чучело в лохмотьях, ревёт, закатывается, а рожа неподвижна, потому что из папье-маше. Или нарядить актёра, раскрасить морду и заставить кривляться, как в старых фильмах про бабу Ягу. Всё это уже приелось. Да и бабы Яги после Милляра приличной не найти.

Зритель хочет, чтобы всё выглядело натурально, ему дай рассмотреть всё, дай насладиться зрелищем, дай его прочувствовать. Голливудские мастера умеют ба-лансировать на грани темноты и света. Они умеют создавать такие убедительные маски, что кажется, будто бы из экрана тащит вонью! А наши! Хоть один бы жиз-неспособный кадавр! Хоть один бы по-настоящему ужасный вурдалак! После «Вия» больше не было ничего достойного!

Что делать, где взять в потребном количестве мертвецов? Специалисты будут уверять его, что всё на должном уровне. Но все прекрасно знают: не умеют наши делать фильмы ужасов и не потому, что нет аппаратуры или денег! Просто не уме-ют раскрепощаться! Нет фантазии, нет убеждённости, нет азарта! Они просто пы-таются делать деньги, а выкладываться до дна — не их идеал!

Вот и теперь, воссоздать компьютерный вариант простейшего болота — слиш-ком дорого, нужна подлинность. Надо наснимать побольше перспективы и отдель-ных деталей. Нужна масса материала, чтобы потом из него собрать хоть пять ми-нут ленты.

— Держит? — спросил Виктор, когда Борис в своих болотных сапогах осторож-но ступил в тёмную от торфа воду.

Тот попружинил ногами, пробуя настил.

— Держит вроде. Как бы не свалиться вместе с камерой!

Пока оператор медленно поводил вокруг себя переносной аппаратурой, Виктор огляделся. До вечера ещё нескоро, а солнца уже нет. Всё небо затянула тусклая и непрозрачная пелена.

— Может, снова выплывет туман. — проронил Борис. — Надо было поснимать ещё тогда, а все всполошились из-за этой Марианны.

Он начал передвигаться по тропе, ища удачный ракурс для съёмки. Виктор двигался следом, готовый в любой момент подхватить товарища. Настил везде держал прекрасно. Отчего это Марианна вдруг свалилась? Впрочем, что с бедняги взять. Кто бы не перепугался, оказавшись в одиночестве среди молочно-белого тумана прямо посреди болота. Ладно хоть бабка Евдокия ей попалась так удачно. Что старуха делала тут, на болоте? Нет, всё-таки они с Борисом правы — бабка ведьма!

Виктор беззвучно засмеялся.

— Не тряси настил. — недовольно отозвался Борька. — А то…

— А то что? Мертвецы всплывут? — со смехом отозвался Кондаков.

Оператор повернулся, не отрываясь от камеры и глазок её уставился на ре-жиссёра.

— Кто это идёт за нами? — выдохнул Борис.

— Кто?! — подпрыгнул и закачался на шаткой доске Виктор. — Идиот, чуть не напугал меня! Ещё раз сделаешь так, получишь в гнобель!

Позади только пузырилась над тропой вода. Они растревожили торфяник, хлюпая доской, и теперь из недр болота поднимался слегка вонючий болотный газ.

— Говорю тебе, там кто-то есть! — с неподдельным ужасом воскликнул Борька.

Кондаков опять вгляделся.

— Никого там нет! — и он сердито обернулся к оператору. Борька не смотрел на тропу, он вглядывался в видоискатель.

— Дурачишь, да?

— Смотри, я отмотаю назад. Вот ты, а вот это кто позади тебя?

Виктор повернул к себе маленький экранчик портативной японской камеры. В кадре виднелась его физиономия с раскрытым ртом. А сзади на неопределённом расстоянии виднелась неясная тень с очертаниями человеческих плеч и головы.