Норби (СИ)

От нее пахло знакомыми духами. Антек порадовался тому, что во дворе темно. Фройляйн Фогель всегда бодрая и свежая, даже в лесу под пулями, а он в последний раз брился еще в подземелье, накануне ухода. Да еще шинель, старая, хоть чучело в него наряжай.

Анна присела рядом, легко щелкнула ногтем по бутылочному стеклу.

– Не увлекайся! Пробовала, не помогает.

Бывший гимназист совсем смутился, но девушка, внезапно став очень серьезной, оглянулась, подсела ближе.

– Если бы я тебя не знала, Антек, попросила бы никому не говорить, что ты меня видел. Сейчас я исчезну, и никто не будет знать, куда.

Он молча кивнул, понимая, что фройляйн Фогель нашла его не просто так. И хорошо, что нашла. Хотел спросить утром, но раз уж так получилось.

– Я забрал у майора Орловского пульт и пропуск на объект «Плутон-1». Могу вам отдать, могу закопать где-нибудь.

Ее лицо утонуло во тьме, но Антек понял, что девушка улыбнулась.

– Продать за чемодан фунтов стерлингов не хочешь? Я не ошиблась в тебе, Антек. Поступай, как знаешь, уверена, ты рассудишь правильно. А теперь приготовься запоминать.

Адрес в Лондоне: улица, дом, квартира. Он запомнил со второго раза. Хотел спросить, но Анна пояснила сама:

– Когда решишься на операцию, зайди туда и объясни в чем дело. Со мной свяжутся. А пока держи.

Ее руку с деньгами он успел перехватить.

– Не надо, фройляйн!

– Надо! – отрезала она. – Если бы я в бою попросила патроны, ты бы отказал? Поступишь так: уедешь отсюда один, купишь в первом же попавшемся магазине одежду попроще, а в Лондоне сразу зайдешь в читальный зал любой приличной библиотеки.

Антек почувствовал, как у него отвисает челюсть. Читальный зал?!

– Заплатишь кому-нибудь глазастому и понимающему немецкий, чтобы отыскал в газетах сообщения о поляках, подобранных в море британскими кораблями за последние дни. Имя и фамилию выдумаешь, пойдешь в польское посольство. Какой-то документ тебе обязательно выдадут, сейчас им не до бдительности, победу празднуют. А для верности заплатишь, сколько попросят.

Бывший гимназист поразился шпионской науке.

– Пойду! – Анна встала, погладила его по щеке. – Не умирай, мне будет очень плохо, если об этом узнаю. Живи, Антек!

Небо уже побелело, и ее силуэт растворился в молочном тумане. Бывший гимназист помахал ей вслед.

* * *

На востоке уже полыхала розовая заря, когда он вышел из дома. Шинель оставил в саду, прощаться же ни с кем не стал. Главный Янки обязательно спросит его об Анне, а лгать американцу не хотелось. Не такой уж он плохой парень, Джонас Корд.

Мельком подумалось о том, что девушка ушла от Янки не просто так, но эту мысль бывший гимназист отогнал, словно утреннюю муху. Не его это дело.

Через село, в котором выпало ночевать, проходил проселок. Лондон на востоке, там, где встает солнце. Не перепутать! Он сделал первый шаг и внезапно остановился, увидев себя даже не со стороны, а словно из звенящих высот. Один посреди чужой страны, без языка, без документов, даже без карты, маленькая точка среди вересковой степи. Захотят – ладонью накроют, захотят – раздавят.

Стало не по себе, и все же он пошел дальше. Второй шаг был тяжел, словно ботинки налились свинцом, но затем стало легче. Подул легкий ветер, и Антек вдруг сообразил, что месяц май закончился – как и эта ночь, и эта война. Впереди – дорога, но он не боялся дорог.

А потом взошло солнце.

Глава 12, она же Эпилог

А. То, что было

Очень Дорогая Девушка. – Шеф-пилот и Неле. – Лейкенхит. – Клиника Жоффруа Сент-Илер. – Винтажа 1787 года. – Улица Гренель.

1

– О, привет, привет!

Фрэнк Синатра, лучезарно улыбнувшись, протянул руку и, не дождавшись ответа, прошествовал дальше через людской водоворот. В холле отеля «Савой» – не протолкнуться. Большой заезд, причем чуть ли не половина – соотечественники. Удобное место, как раз между Стрендом и набережной Темзы, почти самый центр. А еще традиция, магнит для знаменитостей, недаром тут, прямо в холле висит портрет Клода Моне. Того, правда, селили в дешевых номерах на последнем этаже, но его мемориальные комнаты – на престижном пятом.

Я – человек скромный, живу на шестом. И туда бы не селился, но в посольстве настоятельно рекомендовали. Резон есть, и близко, и затеряться легче. Все будут смотреть на Синатру, на Джонаса Корда никто и внимания не обратит.

А Фрэнк – молодец, вспомнил-таки! Прошлый раз мы общались в моем кабинете. Правда, беседовал с ним Легран, я только слушал. Та же схема, что и с Анной Фогель.

Исчезла! Ищи теперь Мухоловку! Все, вроде, правильно, только на душе кисло. И горько. И мерзко.

Я присел обратно на жесткий кожаный диван, сделав вид, что меня очень интересует содержание передовицы «Таймс», где подробно, с истинно британской основательностью, анализировался Стокгольмский мирный договор. Польша устояла, но граница теперь пройдет по линии Керзона. И тут англичане! Их министерство иностранных дел уже успело высказаться, правда, в самом общем виде. Война – плохо, мир хорошо, и – боже, храни Британию!