Нордическая мифология

Если в героических преданиях мифологический материал, в частности тот, который составляет основу повествования, часто оказывается замаскированным, в народных преданиях (Volkssagen) он нередко проступает более очевидным образом. Последним термином мы называем те повествования, которые в огромном количестве и удивительном согласии между собой распространены по всей Германии и рассказывающие о скалах, горах, озерах и других объектах. Собирательство этих еще хранимых простым людом преданий после произведенного братьями Гримм издания Deutsche Sagen достигло значительного прогресса. Конечно, среди подобных повествований многие не затрагивают избранную нами тему; некоторые из них представляют собой неясные исторические воспоминания, другие обязаны своим происхождением этимологическим интерпретациям, даже изваяниям и резьбе, которые народ пытался объяснить на собственный лад; в то время как другие явным образом возникли в христианские времена или являются плодом литературного вымысла. Тем не менее, среди них присутствует значительное количество таких, которые были созданы в древние времена, и германская мифология до сих пор надеется получить некий доход с народных преданий, поскольку те из них, с которыми мы уже знакомы, предлагают изобилие мифологического материала, без которого наши познания в области германского язычества претерпели бы существенный ущерб[292].

Народные сказки (Volksmärchen), обыкновенно не знающие ни имен персонажей, ни времени и места действия, содержат, касательно предмета нашего исследования, в основном мифы, вырванные из первоначальной взаимосвязи и представленные в видоизмененной причудливой форме. Живое воображение, соединение первоначально не связанных друг с другом повествований, адаптация к тому времени, в котором они пересказываются и к меняющимся вкусам слушающей молодежи, передача от одного человека к другому настолько маскируют и искажают мифические элементы народных сказок, что истинная сущность их, в отношении, во всяком случае, к мифологии, становится почти неразличимой[293].

Однако народные предания и народные сказки в конце концов в большей своей части являются зависимыми источниками, способными приобрести любую заметную ценность только в сочетании с более достоверными повествованиями. Еще более несамостоятельный источник представляют собой суеверия, до сих пор бытующие среди сельского населения, значительная часть которых, по моему мнению, не имеет никакой связи с германской мифологией; хотя в последнее время проявилась тенденция считать каждое собрание народных суеверий, представлений и словоупотреблений вкладом в нее[294].

Среди суеверий следует учитывать заговоры или заклинания и произносимые клятвы, часто произносимые при соблюдении особых обрядов и словесных формул для исцеления от болезней или их предотвращения, отчасти сохраняющиеся среди простого народа, отчасти обнаруживаемые в документах[295]. По большей части они рифмованы и ритмичны и обыкновенно заканчиваются призыванием Бога Отца, Христа и святых. В начальной части их нередко звучат эпические нотки, а средняя часть отведена словам, способным подействовать на предмет заклинания. То, что многие из таких форм восходят к языческим временам, следует из того обстоятельства, что ими призывают бесспорно языческие по своему характеру сущности[296].

Другим открытым для нас источником являются немецкие манеры и обряды. Поскольку всякий народ стремится соблюдать прежние обычаи даже в том случае, когда предмет их перестает являться понятным, сохранились — или только недавно впали в забвение — многие обычаи, возникновение которых восходит к языческим временам, хотя связь с ними может оказаться либо забытой, либо настолько смешанной с понятиями христианства, что становится едва узнаваемой. Такое наблюдение особенно применимо по отношению к народным развлечениям и шествиям, происходящим в определенное время в различных частях страны. Мероприятия эти, часто совпадающие с христианскими праздниками, не обязательно находятся в связи с ними; по каковой причине многие из них можно считать пережитками языческих обычаев и празднеств. То, что дело действительно обстоит подобным образом, следует из того, что многие из этих праздников, например зажигания огня, во время обращения в христианство находились под запретом как языческие, и также обретаются среди языческого наследия других народов. Однако мы не знаем, с какими из божеств были связаны эти обычаи и в чью честь были учреждены эти праздники. Для некоторых первоначальный предмет удается установить с некоторой степенью достоверности; однако по большей части он так и остается неизвестным. Следует также отметить, что к германским обрядам примешивались славянские и кельтские[297].

По этому поводу Гримм[298] пишет: