Нордические олимпийцы

Факт остается фактом. Манфред фон Браухич в феврале 1936 года не только вручил поздравительный адрес, но по радио признался в любви к режиму. Тогда он заявил на всю Германию: «Мой фюрер, от лица всех немецких гонщиков я сердечно благодарю вас за то, что вы сделали для нас. То, что в последнее время немецкие гоночные автомобили бьют мировые рекорды, а немецкие гонщики считаются лучшими в мире, является вашей личной заслугой и заслугой немецкой индустрии, являющейся вашим детищем. Вы заложили фундамент для наших потрясающих успехов. Вы пробудили интерес немецкого народа к автомобилю, чем дали толчок к развитию гоночного спорта. Вы вернули нам веру в великое будущее Германии. Все это позволяет нам побеждать и идти вперед».

Однако подобного рода заявления не всегда делаются от чистого сердца. Проблема заключалась в том, что буквально накануне открытия выставки Манфред фон Браухич оказался втянутым в громкий скандал. Он, находясь в гостинице вместе с подвыпившими приятелями, позволил себе недвусмысленные намеки в адрес проходившей мимо женщины. На его несчастье, указанная особа оказалась женой Имперского руководителя молодежи Бальдура фон Шираха и дочерью «придворного фотографа фюрера» Генриха Хоффмана. Генриетта отвесила гонщику пощечину, после чего пожаловалась супругу. Тот в приступе гнева избил гонщика. В ответ гонщик вызвал шефа гитлерюгенда на дуэль. Фон Ширах отказался от вызова, но в то же самое время обратился к дяде Манфреда, к генералу Вальтеру фон Браухичу, который предвкушал свое главное назначение в жизни: он ожидал звания генерала-фельдмаршала и назначения на пост командующего сухопутными войсками. Скандал начал выходить из-под контроля. Его удалось с трудом замять. Не исключено, что именно для этого потребовались столь напыщенные признания в любви к национал-социалистическому режиму.

При некоторых обстоятельствах этот конфликт мог поставить крест на карьере Манфреда фон Браухича. В концерне «Даймлер-Бенц» были серьезно озабочены его поведением. Но все-таки решили, что фигурой равнозначной по популярности фон Браухичу, был только Ганс Штук, а он вновь работал на конкурентов. Ганс Штук был немецкой легендой и вел себя как живая легенда. Он даже выдумал себе дату рождения. Везде он утверждал, что являлся ровесником века, то есть родился в 1900 году. На самом деле он родился либо в 1895-м, либо в 1896 году. Подобные приписки оправдывались еще и тем, что автоконцерны предпочитали, чтобы их интересы представляли молодые гонщики. Подобный подлог можно выявить очень легко — достаточно было посмотреть на его официальную биографию. В ней говорилось, что в годы Первой мировой войны он служил в артиллерийском полку, где пригодились его знания по алгебре. Один этот факт указывал на то, что Ганс Штук никак не мог появиться на свет в 1900 году.

Когда национал-социалисты пришли к власти, ему шел четвертый десяток. Ганс Штук умело воспользовался личными связями, в том числе знакомством с Гитлером. Подобными навыками политического маневра молодой Манфред фон Браухич никак похвастаться не мог. Казалось бы, судьба благоволила к Штуку. 15 июля 1934 года он завоевал «Большой Приз» на «Нюрбург-ринге». Это был первый триумф «национального гоночного автомобиля». Вдвойне было показательным, что это был триумф Порше и «Автосоюза», а не концерна «Даймлер-Бенц». Изнурительная гонка длилась почти пять часов. Но даже после этого Ганс Штук нашел в себе силы, чтобы радостно позировать у своего серебристого автомобиля. Собираясь всеми силами, он произнес в кинокамеру: «Я несказанно рад, что немецкое автомобилестроение и немецкий гонщик завоевали «Большой Приз». Я благодарю фюрера за его поддержку». После этого он повернулся к трибуне и провозгласил «Хайль фюрер!». Трибуны ответили ему дружным «Хайль!»

Но и над головой Штука стали сгущаться тучи. Его вторая жена, Паула, известная теннисистка и спортивный журналист, имела еврейские корни. Неизвестные написали как-то на покрытии автотрека: «Ганс Штук — еврейский прихвостень». После этого гонщик несколько дней не садился за руль автомобиля. Не исключено, что подобные выходки мог спровоцировать Адольф Хюнляйн. Но трек не был исключением, оскорбительные надписи с заведомой регулярностью появлялись в цехах завода. В этих условиях Ганс Штук старался как можно чаще встречаться с Герингом и Геббельсом, охотно принимал поздравления от партийных функционеров.