Нордические олимпийцы

Однако было бы ошибкой полагать, что скачкам в Германии не уделялось никакого внимания. Подобного рода мероприятия, организованные по высшему классу, всегда притягивали к себе множество зрителей. В Мюнхене, который считался «столицей национал-социалистического движения», скачки рассматривались едва ли не в качестве партийно-политической задачи. Об этом хотя бы свидетельствует один пример. В августе 1940 года имперский министр сельского хозяйства Рихард Вальтер Дарре возмущенно сообщал в имперскую канцелярию, что гауляйтер Рихард Вагнер распорядился передать во временное распоряжение клуба «Коричневые ленты» двух чистокровных жеребцов: Черное Золото и Октавиана. Проблема заключалась в том, что владельцами жеребцов были братья Оппенхаймы, которые в соответствии с нюрнбергскими законами не могли считаться «арийцами». Поскольку коричневый цвет считался партийным, то Дарре был возмущен, что в клубе, который ассоциировался в первую очередь с НСДАП, имелись жеребцы неарийских хозяев. Однако в событиях 1938 года нас должно интересовать совершенно иное, а именно фигура президента клуба «Коричневые лепты» Христиана Вебера. Уже после окончания Второй мировой войны в своих воспоминаниях «придворный архитектор» Гитлера Альберт Шпеер вспоминал, что к фюреру было позволено обращаться на «ты» только четырем людям. Все четверо были из числа «старой гвардии движения». К их числу принадлежал и бывший вышибала Христиан Вебер. Ему удалось сделать карьеру в СС, но, несмотря на это, он продолжал содержать заведение, пользовавшееся «сомнительной репутацией». О том, насколько Гитлер дорожил Вебером, показывает следующий пример. Во время «ночи длинных ножей» в Мюнхене были казнены все, кто пытался обличать Вебера и критиковать его в связи с тем, что тот владел сомнительным заведением. Среди казненных был священник Штемпле, которого многие считали первым редактором гитлеровской «Майн кампф». Сам же Вебер после 1934 года не проявлял никакой политической активности. Но это отнюдь не значило, что Гитлер утратил к нему доверие. Например, именно Веберу было поручено нести символическую охрану во время встреч «ветеранов движения», происходивших в мюнхенской пивной «Бюргербройкеллер». Кроме этого именно Вебер был организатором всех крупных скачек в Мюнхене. В итоге нет ничего удивительного в том, что Гитлер в 1938 году внезапно распорядился передать конному клубу «Коричневые ленты» очень крупную сумму денег. Для подобного рода решений не требовалось логичного обоснования. Такие акты были «волевым решением фюрера», которые нельзя было ни обсуждать, ни оспаривать.

Как уже говорилось выше, многие немецкие спортивные объединения уже в 1933 году были готовы к принудительному сливанию и идеологической унификации. Однако в тот год спортивной жизнью Германии все еще продолжал руководить имперский комитет физической культуры. Эта организация появилась на свет в 1917 году, являясь детищем руководителей целого ряда «гражданских» гимнастических союзов. Руководителем штаба комитета был назначен Ганс фон Чаммер. Это была весьма противоречивая фигура. В свое время в ФРГ о нем предпочитали говорить как о «крупнейшем спортивном деятеле Европы», в то время как в ГДР называли не иначе, как «Геббельсом от спорта».

Проблема также заключается в том, что некоторые германские историки не проводили принципиальных различий между Немецким имперским комитетом физической культуры и Немецким имперским союзом физической культуры. Действительно, формально имперский союз можно считать наследником имперского комитета. Однако уже в 1937 году идеолога национал-социалистического спорта писали об «опустошительных результатах, которые были следствием либерально-марксистского мировоззрения», которого якобы в свое время придерживалось руководство имперского комитета физической культуры.