Норик

Странные вещи творились в топочном пространстве за маленькими чугунными и кварцевыми дверцами. И подозрительные. Норик лично видел, что в кузне у брата огонь съедал всю положенную в жгущее брюхо пищу быстро, только успевай таскать черный уголь, загодя из пахучих сосновых бревнышек нажженный в глухих ямах. А тут по половине дня горит всего одна охапка. Если дома печка нагревала хату так, что хоть убегай прочь, а потом быстро снова становилось холодно, то у колдуна все время было просто тепло. А камину нескольких живых дубовых поленьев хватало на весь вечер!

Главное, в этих странностях Дох участия не принимал. Ни словом, ни делом не влияя на скорость горения. Норику оказалось достаточным просто выучиться вовремя закрывать-открывать «правильные» задвижки. С камином было общаться тяжелее, чем с печью, но и оживал он только иногда по вечерам, если у Доха имелось свободное время.

Печь осенью порой затапливалась. Например, в сильный дождь, если не уследить. Но Норик был достаточно аккуратен: наловчился вовремя подставлять чугунный чан туда, где капало с потолка, и печь затапливаться перестала.

В этот вечер колдун с учеником сидели перед кирпичным камином, в котором горел волшебный огонь. Если так можно выразится. Огонь-то давно отгорел, просто угли, которые слишком медленно переливались красками красного спектра и еле освещали залу, не покрывались пеплом уже непозволительно долгое время.

Чем камин труднее печи? Надо телепатически поддерживать прозрачный только для света углей экран. Чуть ослабишь контроль — он может упасть, и v predele разбиться. Так сказал Дох. Норик не знал, что такое «предел», в которое попадёт падающий экран, но Дох сказал это таким тоном, что Норик уразумел, что если экран начнет падать, для него будет спокойнее самому кокнуть прозрачную кварцевую пластину тут же, у камина. Что бы она не исчезла в таинственном predele.

Честно говоря, постоянно удерживать в некоторой части сознания экран камина было не легко.

«Лучше бы свечу заставлял так долго гореть», — зло думал про себя Норик, не разделявший чувств Доха. Пареньку пока еще было не дано испытывать блаженство двестилетнего старца, сидящего перед жарким источником лучей (как и лежащего в теплой ванне). А блаженство было. И волны его влекли ладью воспоминаний Доха в глубь. Ну, не веков, конечно, но позапрошлого века. Так что на себя Норик сердился напрасно, ведь прозрачный экран для создания застойной зоны приказал ему держать колдун барона. А свеча бы, кстати, без доступа воздуха потухла.

— Когда мне было почти столько же лет, сколько тебе, — начал неспешно свой нынешний вечерний урок старый колдун, — я тоже был учеником. (Вероятно, Норик должен был проявить удивление? Ага, как же.) Правда, начал учение я раньше тебя и обладал уже достаточным багажом знаний. И не очень большим багажом умений.

Звуки высокого голоса неторопливо взлетали к потолку и шлялись по темным углам, беспокоя пауков, которым казалось, что в сети их попала добыча.

— Мой учитель работал не у барона, как нынче я, а в королевском дворце! И учеников у него было больше, чем один. Но в тот день, точнее вечер, именно я прислуживал за столом. Это было не королевское пиршество, а встреча старых «друзей». Кроме учителя были колдуны из трех графств и еще один, из соседнего, тогда еще вольного, герцогства, в честь которого и устроено было сборище. Я их всех помню. Хорошо помню. С колдунами графов мне и до того случая приходилось встречаться не редко. Представь трех выросших Умбирко — не ошибешься.

Умбирко, о котором упомянул Дох, был пареньком года на три постарше Норика. Работал на конюшне, мечтал стать шишаком и никогда не упускал случая, проходя мимо дать тумака или применить на Норике для проверки новоузнанный приёмчик.

Колдун завозился в кресле, стараясь повернуть к камину другой бок. Так показалось Норику. Но тут же мальчик понял свою ошибку, ведь кресло превратилось в качалку. Видимо, Дох совершил незнакомые ученику пассы. Судя по всему, туловищные.

— Короля не было в замке, свиты тоже… Колдуны спокойно сидели за большим круглым столом с яствами, негромко беседовали. Я почти совсем ничего не умел, по сравнению с ними, конечно, но был самым лучшим из учеников, и отвечал там, на пиру, за вино. Это Кортринрок так проявил уважение к гостям. Гостям разносил еду сам, а не приказал делать это другим ученикам. Только я — вино. Может, просто потому, что он не очень любил телепортировать жидкости? Был Кортринрок тучен телом, лыс, усат, однако бороду, в отличие от других волшебников, брил. Глаза черные, маленькие. Колдун герцога был тоже высок, однако большерот и синеглаз, худ, как усохшее дерево, если не сказать «жердь», и владел седыми курчавыми волосами, которыми дорожил настолько, что не пользовался колпаком. Владел он ими и в самом деле очень хорошо. Лучше, чем некоторые руками. Из-за них подливать вино в кубок мне ему было не легко. Все время пряди перекрывали bissektrisu между мной и кувшином. Помнишь, что такое bissektrisа?