Норки!

В ответ на его слова раздались жиденькие аплодисменты. К этому времени многие лесные жители уже разобрались что к чему, однако, для того чтобы воспринять рыжего ренегата как героя, им требовалось значительное умственное усилие.

— Фредди действовал, руководствуясь исключительно своими собственными интересами, — безапелляционно заявила Кувшинка. — Он хотел отомстить охотникам. Что касается нас, Сопричастных Попечителей, то мы всегда действовали бескорыстно.

— Ты что, даже не хочешь признать, насколько лес ему обязан? — недоверчиво переспросил Филин, которому показалось, что он ослышался. В следующую секунду он очень разозлился из-за, того, как ловко эта уродина ухватилась за то, что действительно было для лиса главным.

— Обязан? Ему? — с еще большей надменностью проговорила Кувшинка. — Ничем мы ему не обязаны! Норки все равно собирались уходить, это был лишь вопрос времени. Ни одно живое существо не может вести себя так, как они, и не понять в конце концов ошибочности своего поведения. Да и люди в конечном итоге поступили бы так же.

— Почему ты так уверена? — спросил Филин, с трудом сдерживая бешенство.

— Потому что я точно знаю! — крикнула Кувшинка, в свою очередь начиная сердиться. — Случиться могло все, что угодно. Не понимаю, почему надо быть таким пессимистом, когда гораздо разумнее было бы проявить лучшие стороны своей натуры и смотреть в будущее с радостью и оптимизмом?

— Потому что ваш кроличий оптимизм — это полное гуано! — взорвался Филин. — Потому что ваш оптимизм — это просто набор громких фраз, слушать которые приятно, но за которыми не стоит ничего, кроме воздуха. Ты нарочно выпячиваешь долготерпение и «бескорыстие», чтобы потом можно было все, что произошло, поставить в заслугу Попечителям. Если люди не вернутся в лес — то благодаря вам. А если вернутся? Тогда ты просто отойдешь в сторонку. «По крайней мере мы старались!» — прохнычешь ты, прежде чем обвинить меня и таких, как я, в том, что мы навлекли на лес беду, когда не сложили крылья и не приняли вашу дурацкую точку зрения, которую ты называешь «оптимизмом».

К этому моменту Филин был уже совершенно вне себя, и главным образом потому, что попался в ловушку, позволив себе рассердиться. Кажется, Кувшинка тоже это поняла, и на ее морде расцвела самая глупая улыбка из всех, какую он когда-либо видел.

— Ты, Филин, слишком нетерпелив, — покровительственным тоном сказала она. — Как и все хищники, ты, наверное, никогда не поймешь, что дождаться чего-то может только тот, кто ждет.

— Нет, я не собираюсь ждать! — прошипел Филин злобно. — И вам не советую. Нам нужно выследить норок!

Жители леса упрямо смотрели в землю. Кувшинка как раз собиралась что-то сказать, когда на поляну, отдуваясь, вышел Борис.

— Ты, кажется, говорил, будто мы должны разыскать норок? — прокричал он. — Это неправильно, Филин! Ты ошибся, ошибся, ошибся! Давайте забудем о них как можно скорее! Хорошо, что избавились, — вот и все, что можно — и нужно! — сказать по этому поводу.

— Но ведь для тебя это хороший шанс отличиться, Бо! — возразил Филин, припоминая, как Барсук испугался и раздумал атаковать Плато. — Норки разбиты и деморализованы, и мы можем даже попытаться прикончить их сами. Или опять навести на них людей. Не знаю, как остальные, но я твердо решил преследовать норок до тех пор, пока их в землю не вгоню.

— Да ты просто одержимый! — сердито прокричал барсук. — «Держись от них подальше любой ценой!» — помнишь? Тебе не приходило в голову, что этот основной принцип, спасший столько жизней, относится не только к людям, но и к норкам? Вот в чем была твоя главная проблема, Филин. Ты никогда не умел «держаться подальше» от чего бы то ни было. И до сих пор не научился.

Лесные жители, почувствовав, как глубока нанесенная обида, молчали. Одна только Кувшинка поспешила воспользоваться представившейся ей возможностью.

— Скажи хоть ты ему, Бо! — воскликнула она и победно ухмыльнулась. — Видишь, Филин, даже барсук понимает, что здравый смысл в конечном итоге неизменно торжествует.

Но Борис не спустил ей этой попытки навязать ему свою точку зрения.

— Не лезь ко мне со своим здравым смыслом, трепло ушастое! — рявкнул он, делая шаг в сторону Кувшинки. — И к Филли тоже. Теперь, когда норок нет, пора избавить лес и от тебя!

Крольчиха слишком поздно поняла, что своим выступлением обратила гнев барсука на себя. Она неуверенно попятилась, завирушки вспорхнули на безопасный куст, а остальные кролики дистанцировались от Кувшинки, оставшись стоять где стояли.

— Прошу тебя, Борис, будь благоразумен,— пробормотала она, улыбаясь еще более глупо и фальшиво, чем когда-либо.

Но было уже поздно. С проворством, которого нельзя было предположить в этом флегматичном увальне, барсук забежал ей за спину и сомкнул зубы на огром-