Норки!

Пока завирушка раскланивалась под вежливые аплодисменты собравшихся, среди кроликов из «Союза Радуги» возникло стихийное массовое движение, причем по направлению к Пню. Собрание могло вот-вот выйти нз-под контроля, но Филин слегка приподнял когтистую лапу и остановил их на полпути, а вскочивший Лопух быстро процитировал какое-то путаное правило, согласно которому дебаты по поводу инцидента с ныне покойной полевкой противоречили регламенту заседания. Взгляды присутствующих немедленно обратились на Постоянного Исполнительного Председателя, который тут же открыл пошире свои огромные глаза, негромко зашипел и несколько раз кивнул головой в знак того, что поддерживает Большую Задницу. Этого хватило, чтобы оппозиция быстренько присмирела, а Филин только теперь понял, какое потрясающее значение имел для поддержания порядка его непреднамеренный жест. Когда собрание более или менее вернулось в спокойное русло, он принялся экспериментировать и обнаружил, что каждое его движение приводит к тому, что докладчики нервно замолкают, а слушатели застывают на месте. В конце концов это ему наскучило, и он принялся рассеянно искаться в пуху под крылом. Лишь оторвавшись

от этого приятного занятия, Филин обнаружил, что его манипуляции повергли присутствующих в состояние, близкое к кататоническому ступору.

Однако простого его присутствия оказалось все-таки недостаточно, чтобы сдержать бурю возмущения, поднявшуюся, когда Лопух предложил свой принцип «меха и перьев». Правда, жабы и лягушки, которым было кулуарно обещано восстановление в правах после принятия поправки, почти не шумели, но зато пушистые придурки из «Союза Радуги» устроили настоящую демонстрацию протеста. Как впоследствии заметил Лопух, «Союз Радуги» в первый и последний раз сумел объединить составляющие его разнородные фракции. Божьи коровки на время оставили внутриплеменные разногласия по поводу сравнительных достоинств надкрыльев с двумя, семью и десятью пятнами; слизни и улитки позабыли о новом методе голосования и чертили слизью по траве яростные иероглифы гнева; колонны муравьев в полном боевом порядке маршировали вверх и вниз по стволам деревьев, а черви угрожающие корчились в листве.

Лопух, не обращая никакого внимания на эти проявления возмущения и недовольства, немедленно поставил свое предложение на голосование. Филин выждал, пока обновленная оппозиция снова обратит свои взгляды на него, и, выпучив страшные, черные, с оранжевым ободком глаза, встопорщил перья и зашипел пронзительно и жутко. Эффект вышел потрясающий: всякий шум на поляне мгновенно прекратился и собравшиеся оцепенели от страха.

Но только не сторонники Лопуха! Эти были заранее предупреждены и готовы действовать. По предложению Большой Задницы накануне вечером верные ему кролики собрались на потаенной лесной прогалине, и Филин раз за разом показывался им в своем самом устрашающем виде, понемногу приучая их справляться со своим страхом. И эта тренировка себя оправдала: теперь, когда в качестве Исполнительного Председателя Филин призвал голосовать за вынесенное предложение, сторонники Лопуха оказались единственными существами на поляне, еще способными двигаться. Сочтя выставленные ими лапы, Филин немедленно предложил голосовать «против», присовокупив к своим словам короткое, но довольно пронзительное и недвусмысленное шипение. Когда в ответ не шевельнулся ни один усик, не поднялась ни одна нога или челюсть-мандибула, он объявил, что количество проголосовавших «против» равняется нулю, и быстренько закруглился, сказав, ч"то предложение Лопуха принимается и что на этом заседание свою работу заканчивает.

Только теперь с разных концов поляны донеслись крики протеста, но было уже поздно. Существа без перьев или меха хоть и остались «равными среди равных», на чем так горячо настаивали их пушистые представители, были надолго, если не навсегда, исключены из числа участников законотворческого процесса.

Глава 17. ПОЙ ПЕСНЮ, ПОЙ…

Мега никак не мог закончить разговор с Психо. Было что-то мерзкое и в то же время болезненно-притягательное в его фамильярности и манере держаться так, словно они двое — давние и близкие друзья.

— Почему ты решил перейти на мою сторону? — снова и снова допытывался Мега, раздумывая про себя, как здорово Психо подходит прозвище Крысеныш. — И что это ты все время говоришь «мы» да «мы»? — продолжал наседать Мега. — Никаких «мы» здесь быть не может. Здесь есть только «я», потому что я — единоличный лидер, новый вожак всех норок. Мне, кстати, до сих пор непонятно, как это такой жалкий недоносок решился выбраться из-под крылышка Старейшин?

Задавая эти вопросы один за другим, Мега с вызовом поглядывал на Мату, словно говоря: «Только попробуй вмешаться!»

Но Мата спокойно молчала, в то время как Психо, ни капли не обидевшись, ответил ему со всей возможной искренностью: