Нормальные люди

Коннелл, говорит она. Знаешь, вот мы вчера вечером танцевали?

Да.

Сперва ей хочется просто остаться лежать, продлевая многозначительное молчание и глядя на абажур, упиваясь самим ощущением, что она опять в этой комнате, с ним, за разговором, – но время не стоит на месте.

Ну так и что? – говорит он.

Ты на меня за что-то рассердился.

Нет. Ты вообще о чем?

Ну, ты же ушел и бросил меня там, говорит она. Мне было довольно неловко. Я подумала – может, ты решил пофлиртовать с этой Ниев или что еще, – я тебе именно поэтому про нее и сказала. В общем, не знаю.

Никуда я не ушел. Я спросил, хочешь ли ты выйти покурить, ты сказала: нет.

Она поднимается на локтях, смотрит на него. Он покраснел до самых ушей.

Ты не спросил, говорит она. Ты сказал, я хочу выйти покурить, и сразу же ушел.

Нет, я сказал, хочешь ли ты пойти покурить, а ты покачала головой.

Наверное, я тебя просто не расслышала.

Наверняка, говорит он. Я точно помню свои слова. Но музыка, совершенно верно, была очень громкая.

Они снова погружаются в молчание. Марианна ложится, смотрит на лампу, чувствует, как сияет ее лицо.

Я подумала, что ты на меня обиделся, говорит она.

Прости, если что. Не обижался.

Помолчав, он добавляет: мне кажется, нам проще было бы дружить, если бы, ну… некоторые вещи происходили по-другому.

Она поднимает ладонь ко лбу. Он не продолжает.

Как именно по-другому? – говорит она.

Не знаю.

Она слышит его дыхание. Понимает, что насильно втянула его в этот разговор, и не хочет теперь нажимать еще сильнее.

Знаешь, не хочу врать, говорит он, меня, понятное дело, до определенной степени тянет к тебе. Не буду искать себе оправданий. Но мне кажется, что все стало бы гораздо проще, если бы в наших отношениях не было этого элемента.

Ладонь ее опускается к ребрам, она чувствует медленное движение диафрагмы.

Ты думаешь, уж лучше бы мы никогда не были вместе? – говорит она.

Не знаю. Мне трудно представить, какой стала бы тогда моя жизнь. Например, не знаю, в какой бы я университет поступил, где бы оказался сейчас.

Она молчит, давая себе время это обдумать, ладони лежат на животе.

Удивительно, какие иногда можно принять решения только потому, что тебе кто-то нравится, говорит он, а потом это меняет всю твою жизнь. Мне кажется, мы сейчас в таком странном возрасте, когда одно простое решение может изменить все дальнейшее. Но в целом ты очень хорошо на меня повлияла – в смысле я считаю, что чисто по-человечески стал гораздо лучше. Благодаря тебе.

Она лежит и дышит. Чувствует, как саднит глаза, но руки к ним не поднимает.

А когда мы были вместе на первом курсе, говорит она, ты чувствовал себя одиноко?

Нет. А ты?

Нет. Иногда – потерянно, но не одиноко. С тобой мне вообще не бывает одиноко.

Да, говорит он. Это, если честно, был такой идеальный период моей жизни. Мне кажется, до того я не был по-настоящему счастлив.

Она нажимает рукой на живот, выдавливая из тела весь воздух, потом вдыхает.

Вчера вечером мне очень хотелось, чтобы ты меня поцеловал, говорит она.

Правда?

Грудь ее снова вздымается, потом медленно опадает.

Мне тоже хотелось, говорит он. Похоже, мы просто друг друга не поняли.

Ну, ничего страшного.

Он откашливается.

Я не знаю, как для нас будет лучше, говорит он. Мне, понятное дело, приятно слышать от тебя такие слова. Но, с другой стороны, в прошлом наши отношения всегда заканчивались плохо. В смысле ты – мой лучший друг, и этого мне ни за что не хотелось бы лишиться.

Конечно, я тебя прекрасно понимаю.

Слезы того и гляди покатятся у нее по щекам, приходится поднять руку и вытереть глаза.

Можно я об этом подумаю? – говорит он.

Конечно.

Я не хочу, чтобы ты сочла меня неблагодарным.

Она кивает, вытирает пальцами нос. Думает, удобно ли будет повернуться на бок, лицом к окну, чтобы он не видел ее лица.

Ты меня всегда очень поддерживала, говорит он. Во время депрессии и все такое – не будем в это вдаваться, но ты мне очень помогла.

Ты ничем мне не обязан.

Это я знаю. Я про другое.

Она садится, свешивает ноги с кровати, прячет лицо в ладонях.

Что-то мне делается не по себе, говорит он. Ты, надеюсь, не думаешь, что я тебя отталкиваю.

Не волнуйся. Все в порядке. Но я, пожалуй, пойду домой, если ты не против.

Я тебя подвезу.

Зачем тебе пропускать второй тайм, говорит она. Дойду пешком, ничего страшного.

Она надевает туфли.

Если честно, я и вообще забыл про этот матч, говорит он.

Однако не встает, не начинает искать ключи. Она выпрямляется, разглаживает юбку. Он сидит на кровати и следит за ее движениями – лицо сосредоточенное, взволнованное.

Ну, ладно, говорит она. Пока.

Он тянется за ее рукой, она бездумно позволяет ее взять. Мгновение он держит ее, поглаживая большим пальцем костяшки. А потом поднимает ее ладонь к губам и целует. На нее наваливается блаженная тяжесть его власти над ней, бескрайняя экстатическая глубина ее готовности делать ему приятно. Вот здорово, говорит она. Он кивает. Она чувствует в теле тихую умиротворяющую боль – в тазовой кости, в пояснице.

Я просто нервничаю, говорит он. В смысле совершенно же понятно, что я не хочу, чтобы ты уходила.