Норман

   Мы с Маликом, вступая по первому снегу, выпавшему утром, пошли чистить конюшню. С собой, прихватили гоблина, слоняющегося без дела. Толку от него в работе не было, зато было весело смотреть, как Торка, прилагая все усилия, пытается соскрести подарки полутора десятка копытных. В середине процесса уборки, заглянул эльф:

   - Женишок, а ты знаешь, когда у твоей невесты день рождения?

   - Нет, а когда?

   - Кто из нас эльф? Вопросом на вопрос отвечаешь. Не знаешь, и хорошо, - Эль преспокойно покинул конюшню.

   Я уставился на Малика.

   - Чего? В семидесятый день мокрого сезона.

   - Так это же на следующей десятине!

   - Я думал ты знаешь. Вы ведь постоянно вместе о чём-то говорите. Хотя... Забыл. Какие у вас разговоры, только губами чмокаетесь.

   Малик увернулся от полетевшего в него скребка, и исчез за дверью. Похоже, доскребать придется в паре с Торкой.

   После уборки пошёл в купальню, смыть запах, заодно обдумать: Где брать подарок? По дороге кивнул эльфу:

   - Спасибо!

   - Я хотел подольше потянуть, чтобы посмотреть, как ты выкрутишься, но не вытерпел, - хохотнул эльф.

   Я прошёл в купальню, буквально через пять мер, дверь приоткрылась, я не видел кто там, но точно знал. Я не знаю, как она определяла, когда я иду мыться, но каждый раз, через пять-десять мер, приоткрывалась дверь, и изящная ручка, протиснувшись, ставила на скамью кружку с отваром. Затем дверь закрывалась. Я сначала был удивлён, и даже хотел поговорить об этом с Софьей, но как-то раз, со мной пошёл мыться Малик, который всё и разъяснил одной фразой:

   - У нас отец любил отвар после купальни, и мама каждый раз приносила его ему.

   После этих слов, все вопросы от падали сами собой, и я наслаждался действительно чудесным отваром травницы, каждый раз обдумывая наши отношения.

   Я пять дней размышлял, причем практически, всё время, вне зависимости от того, что я делал, тренировал ли хасанов, или бился на мечах с Храмом, что же подарить Софье. Спас меня от раздумий орк. Видя моё вялое состояние, на одной из отдельных со мной тренировок, он поинтересовался его причиной, причём в присущей ему форме:

   - Ты чего? Решил в гоблина превратиться? Так ты его уже переплюнул, он лучше тебя бьется.

   - А ты тоже его тренируешь? - чуть не вырвалось "младшего брата", но я вовремя сдержался, памятуя судьбу Малика.

   - Что случилось?

   Я поведал ему причину своей растерянности, он расхохотался:

   - Всего-то лишь! А у старших тяжело спросить? Иди к отцу, я не орк, если он тебе не поможет! - при этом Храм хитро ухмыльнулся.

   После тренировки, я нашёл отца и пересказал свою печаль.

   - Пойдём, - без лишних церемоний, сказал отец.

   Когда мы зашли в их комнату, он порылся в вещах и достал два мешочка:

   - Вот здесь, - сказал он, выступая содержимое одного из них, представлявшее собой золотую цепочку, и два кольца, - вернее всего прежние драгоценности Софьи. Их нашёл Храм, когда обыскивал светлых, после боя. Можешь отдать ей просто так, если это действительно её, как определить, сам решай.

   - А вот здесь, высыпал он содержимое второго, где были золотые сережки, небольшое колье с тремя камнями и два колечка маленького размера, - вернее всего, драгоценности баронеты эн Шаравел, можешь выбрать любое.

   - То есть всё грабленое!

   - Можешь расценивать это так. А можешь как боевой трофей. Причём добытый, тобой лично. Если ты думаешь, что благородно отдавать трофеи тем у кого их возможно, забрали, то половина благородных, признают это колье своим. Больше скажу, почти все драгоценности, меняли своих владельцев, и по большей части, нечестно, от этого, они не теряют цену. Если ты спросишь, что предпочтет Софья, золотое украшение, заведомо забранное когда-то у кого-то, или какую-нибудь безделушку, сделанную твоими руками, поверь мне, выбор падет на первое.

   Я молча взял колье, и драгоценности из первого мешочка, посмотрел на отца:

   - Я подумаю, если что, верну.

   - Можешь не возвращать, они настолько же мои, насколько твои, даже твои больше, - кивнул он на драгоценности Софьи.

   Я ещё день колебался, но всё-таки решился. Для начала, я проверил, Софьины ли драгоценности из первого мешочка. Я не стал ходить вокруг да около, а просто разложил их, на столе в землянке, и когда зашёл Малик, даже слов не надо было, чтобы понять - Софьины. Малика я попросил ни о чём ей не рассказывать.

   Вторым этапом, я ненавязчиво, по пути с очередного урока орка, завёл разговор о трофеях, вернее о том, может ли считаться освободитель, являться полновластным владельцем оных. Софья была полностью на стороне победившего, а вот Малик, явно предполагая, что разговор идёт об украшениях Софьи, пытался уйти от ответа, пришлось в лоб задать вопрос, он согласился, что трофеи, принадлежат победителю, вне зависимости от того, сколько они были у разбойников. Но потом, пришлось раскрыть истинный смысл моих вопросов, потому как он стал смотреть на меня, почти как на светлого. В свете новых обстоятельств, Малик был полностью на стороне мнения отца.