Норман

   Выехали мы на четырёх лошадях, чтобы они не так уставали. До Еканула, ехать было три десятины, мы планировали преодолеть это расстояние, за две. В дополнение, к моему обычному вооружению, Малик сунул мне жезл мага:

   - Вам нужнее будет.

  

   Когда отъехали две версты, нас догнала сейша, обогнав прыжками, она бросилась в кусты рядом с нами, и вытащила оттуда верещащего и упирающегося Пушистика. После чего ударами лап, способными сбить всадника вместе с лошадью, погнала его обратно.

   Посмеявшись над неудачливым попутчиком, мы перешли на рысь. Ехали, почти не останавливаясь, но и не рвя лошадей, спали по четыре части в сутки, что позволяло одарённому, оставаться в довольно бодром состоянии. Правда спать было необычайно холодно, костёр разводить времени не было, для тепла, быстро расставляли шатёр, загоняли туда хасанов, и спали с ними, под одеялами. Через два с половиной дня достигли дороги, которая вела через Торам к Еканулу, в прошлый раз нам понадобилось для этого больше трёх дней. Хасаны уверенно держали темп лошадей, даже не сбивая дыхания. После выезда на дорогу, рысью направились прямо по ней, документов у нас не было, но и ехать по лесу, теряя драгоценное время, не хотелось. Ещё через день "пролетев" через Ировы Холмы, село, где мы дважды останавливались, и где даже голодному не хотелось брать пищу в трактире, выехали к Тораму. В сам город соваться не стали, тем более что нам нужно было немного правее. Направили лошадей по едва заметной дорожке в объезд.

   Первых полторы десятины, ехали без приключений, один раз остановились в трактире небольшого села. Усталость лошадей и наша, давала о себе знать, поэтому решили, что одна ночь, погоды не сделает. Хозяин очень был удивлён, постояльцы запросили еду, даже не помывшись, ушли в комнаты и до утра не выходили, ему было не понять сладкого слова - сон. Хасаны, ночевали в лесу, ожидая нас утром на выезде из села. Питались мы в основном купленными мною в деревнях продуктами. Хасаны, были на самообеспечении, и порой их кухня, блистала большими деликатесами, чем наш каравай хлеба.

   Уже на въезде в Еканульское графство, нам встречу выехали четверо всадников. Судя по блеску на груди, вернее всего представители графского войска. До них оставалось около четырёхста локтей, когда мы завернули в лес. В спину нам что-то прокричали, но мы уже не слышали, переведя лошадей на рысь, рискуя переломать им ноги по лесным тропинкам. Мер через двадцать поняли, что оторвались и перевели лошадей на шаг. Дальше, опасаясь, ехали по витиеватым лесным дорожкам, и только на следующий день, выехали на основную дорогу. В последующие дни раз по пять-шесть, приходилось съезжать в лес, слыша конский топот, и только раз за всё это время, это оказалось обоснованно. Но зато как обоснованно, из Еканула, проскакал десяток светлых. Встреться мы с ними нос к носу, неизвестно, чем бы всё кончилось.

   К Еканулу, выехали на утро, девятнадцатого дня, с той же стороны что уходили. Стены родного города, были подёрнуты лёгкой дымкой, от обилия костров перед ним. Ристалище, где бился Лекам, было заполнено какими то повозками, и копошившимися вокруг них людьми. Можно было бы подумать, что Еканул в осаде, но ворота были настежь открыты, и через них то и дело сновали телеги и всадники. Не смотря на наше нелегкое задание, что-то радовало. Может воспоминания о прекрасном времени, проведённом здесь, может радость, от знакомого места, я не мог понять.

   Сразу сунуться не посмели, воняло от нас конским потом, за версту, одежда была грязной от расплывшихся дорог, щетина, особенно у Лекама, за почти две десятины, превратилась в бороду. Мы развернулись и поехали к реке. Сполоснувшись по пояс в ледяной воде, я развесил свою одежду, почищенную от пыли смоченной ладошкой, вокруг костра, разведённого при помощи амулета, изготовленного Маликом. Бритву пришлось обслуживать у Лекама. В этом, преимущество опыта старшего друга, я даже не подумал взять данный предмет обихода. Да и откуда такие мысли могли возникнуть, я бриться начал сезон назад. После изменения моей внешности, которое продолжалось и дальше, полезли мягкие, но довольно густые, волосы на лице. После того как я побрился, и стал выплясывать рядом с костром, чтобы не замерзнуть, пока садится одежда, я заметил, что Лекам, смотрит на меня с улыбкой.

   - Ты, чего?

   - Видел бы ты себя, я пожалуй, бриться не буду.

   Я сбегал к реке и глянул в отражение. Волосы отросли, напоминая растрепанный стог сена, но не настолько, чтоб смеяться, Софья меня стригла, за десятину до отъезда, из воды на меня смотрело довольно симпатичная мордашка. Я вернулся обратно.

   - Всё нормально, чего смешного?

   - Пока ехали, ты загорел, а место под твоим веником, который ты сбрил, цветом как попка младенца. Если я побреюсь, будет ещё хуже.

   - И что? Ты так пойдёшь?

   - Да! И при этом, меня никто не узнает, да и документы у нищих, никто не спрашивает.

   При этих словах, Лекам снял броню, и стал настирать одежду более чисто выглядевшую под ней, грязью.

   - Всё равно сама одежда, не катит по фасону нищему.