Нормандцы в Сицилии. Второе нормандское завоевание. 1016-1130

Трудно сказать, насколько Маниак был обязан этими первыми успехами нормандскому контингенту в составе своей армии. Нормандские хронисты, от которых мы получаем большую часть сведений, так превозносят заслуги своих соотечественников, что получается, будто греки появлялись только для дележа добычи, когда битва была окончена. Безусловно, нормандцы сражались яростно и умело; и во время осады Сиракуз Вильгельм де Отвиль заметил грозного эмира города, когда тот отправился на разведку, неожиданно напал на него, сбросил его с лошади и убил. За этот подвиг он получил прозвище Железная Рука, а слава, которую он приобрел под стенами Сиракуз, сослужила ему хорошую службу по возвращении на материк.

Но все же основные заслуги вплоть до этого момента принадлежат Маниаку. Угроза внезапного тылового удара со стороны Абдуллы обернулась победой благодаря эффективности его разведки и его собственной решительности и энергии. Потери византийцев в ходе этой военной кампании были невелики (за исключением, может быть, штурма Рометты), и менее чем за два года они вернули себе восточную половину острова. Позорное возвращение Маниака в Константинополь стало трагедией не только для него, но и для всей Византийской империи.

Деморализация византийских войск и полный развал после победы под Сиракузами были столь внезапными и столь всеобъемлющими, что легко можно понять уверения сарацин, будто Аллах вмешался и помог своим верным слугам. Все сразу пошло вкривь и вкось. Ответственность за это по крайней мере отчасти лежит на Маниаке. Выдающийся военачальник, он отличался весьма неуживчивым характером. Маниак даже пытался скрывать свое презрение к Стефану, услышав, что после Тройны Адбулла сумел бежать, прорвавшись сквозь морскую блокаду, забылся до того, что поднял руку на адмирала. Стефан, для которого, учитывая телосложение нападавшего, эта экзекуция могла быть не только унизительной, но и весьма болезненной, решил отомстить и отправил своему царственному шурину срочное послание, в котором обвинял Маниака в измене. Маниака вызвали в столицу, даже не дав ему возможности ответить на предъявленные обвинения, бросили в тюрьму. Его преемник, евнух по имени Василий, оказался столь же бездарным воякой, как Стефан; греки упустили момент, утратили боевой дух и начали отступать.

Нормандцы со своей стороны были крайне недовольны, опять-таки по вине Маниака. Многие одаренные генералы вне поля битвы становились совершенно невыносимыми, а безусловная склонность Маниака к физическому насилию не могла не вызывать конфликты с подчиненными. Вскоре после взятия Сиракуз возник спор о распределении добычи, поскольку нормандцы решили, что они получили меньше, чем следовало. Их претензии, по всей видимости, были оправданными; греческий город, освобожденный греческой армией, явно не предназначался для грабежа и мародерства, и сомнительно, чтобы наглым наемникам выплатили большое вознаграждение за участие в двухлетней военной кампании. Во всяком случае, нормандцы настояли, чтобы предводитель салернского войска, лангобард по имени Ардуйн, от их имени заявил Маниаку протест. Рассказанная Аматусом история о том, что Ардуйн отказался отдать главнокомандующему захваченную арабскую лошадь, может быть или не быть правдой; если нечто подобное имело место, этот факт, должно быть, еще больше разжег генеральский гнев. Так или иначе, но Ардуйна раздели и избили, после чего он вместе с нормандцами и их салернскими сотоварищами немедленно покинул греческую армию и вернулся на материк, прихватив с собой скандинавскую дружину.

С потерей самых боеспособных соединений и единственного талантливого военачальника грекам оставалось мало надежды на успех. Но главные неприятности ждали их впереди. Уже в течение нескольких лет росло недовольство в Апулии. Молодой Аргирус, сын Мелуса, который незадолго перед тем вернулся в Италию после долгого заключения в Константинополе, унаследовал мятежный дух своего отца; и ему не составило труда, особенно после того, как греки начали насильственную мобилизацию, поднять итальянцев и лангобардов в Апулии на восстание против византийских господ. В 1038 г. были убиты некоторые греческие чиновники; в 1039 г. обстановка накалялась, а в 1040 г. Аргирус дал сигнал к бунту. Мятежники убили катапана, к ним присоединились восставшие местные гарнизоны прибрежных городов, и поредевшие греческие войска (большая часть их была отведена в Сицилию) не могли сдержать натиск.

Глава 5 Восстание