Нормандцы в Сицилии. Второе нормандское завоевание. 1016-1130

Дезертирство Аргируса трудно объяснить. Определенно, он получил крупные взятки от греков; злополучный преемник Маниака привез ему письмо от Константина с обещаниями богатства и высокого титула в обмен на возвращение в подданство империи. Но почему он принял эти предложения? Аргирус жил, сражался и сидел в темнице за свои убеждения; его честность и искренность не вызывали сомнений, как и его патриотизм. После отставки Маниака шансы ломбардов на успех были велики как никогда, и в качестве избранного предводителя восстания он мог получить много больше, чем предлагал Константин IX. Должно быть, существовали другие причины, о которых мы ничего не знаем. Возможно, он понял, что нормандцы представляют для лангобардов большую угрозу, чем греки. Нам остается только гадать и радоваться тому, что Мелусу, спящему под прекрасным надгробием в Бамберге, не довелось узнать о позорном деянии его сына.

Восставшие вновь оказались без предводителя. Из двух лангобардов, казалось бы подходивших на эту роль, один был замечен в злоупотреблениях, а второй совершил предательство; среди их деморализованных соотечественников больше не нашлось кандидатур нужного масштаба. Нормандцы, уставшие от двурушничества своих союзников, теперь решили избрать собственного вождя. Со времен побед в Сиракузах, Монтемаджоре и Монтепелозо на это место имелся явный претендент – Вильгельм Железная Рука; и вот в сентябре 1042 г. старший сын Танкреда де Отвиля был объявлен предводителем всех нормандцев в Апулии с титулом графа.

Но графы в те феодальные времена не могли существовать сами по себе. Им надлежало быть одним из звеньев в длинной цепи вассальных зависимостей, которая связывала императора через князей, герцогов и младших баронов с самым последним из крестьян. Вильгельм потому должен был найти себе сюзерена.

Сюзерен отыскался быстро: Гвемар из Салерно, который теперь желал присоединиться к восстанию, охотно согласился на предложение Вильгельма. В конце 1042 г. он отправился с Райнульфом из Аверсы в Мельфи, и там собравшиеся нормандцы провозгласили его герцогом Апулии и Калабрии. Отдав Вильгельму в залог дружбы в жены свою племянницу, дочь герцога Ги из Сорренто, Гвемар затем разделил между двенадцатью вождями все земли, завоеванные и те, что будут завоеваны в будущем. Таким образом герцог и нормандцы открыто объявили – борьба продолжится до тех пор, пока последний грек не будет изгнан с полуострова. Тем временем Вильгельм Железная Рука, утвержденный графом Апулийским при сюзеренитете Гвемара с правом основывать новые баронства по мере того, как будут завоеваны новые земли, взял себе в личное владение Асколи; его брат Дрого получил Венозу, а Райнульфу из Аверсы, не входившему в число двенадцати вождей, но слишком могущественному, чтобы его игнорировать, были переданы Сипонто и часть горы Гаргано. Сам Мельфи остался в общем владении всех нормандских предводителей в качестве их главной штаб-квартиры в Апулии и, по словам Гиббона, «столицы и оплота республики».

Весь облик южной Италии претерпел кардинальные изменения. С этих пор мы ничего не слышим о лангобардском патриотизме. В число подданных Гвемара, герцога Апулии и Калабрии, входили на равных и греки и лангобарды; в то время как в «освобожденной» Апулии реальная власть принадлежала исключительно нормандцам, их дерзания были утверждены в Мельфи, и они не собирались ни с кем делиться своими землями. Таким образом, нормандцы укрепились в Апулии даже прочнее, чем в Кампании, и намеревались там остаться. А что же стало с Ардуйном? В конце концов это он привел нормандцев в Апулию, предоставил им Мельфи и больше чем кто-либо другой содействовал их успеху. По условиям договора с нормандскими предводителями в Аверсе земли должны были делиться поровну между Ардуйном и ими. Из ранних источников только Аматус – без всяких пояснений – утверждает, что нормандцы сдержали слово. Ни в одной хронике о нем более не упоминается. Возможно, он умер, погиб в одной из первых битв и пал жертвой яростного гнева Маниака. Возможно, его, как и Аргируса, перекупили греки, но, скорее всего, нормандцы, опасаясь, что его присутствие будет создавать постоянный соблазн для патриотически настроенных лангобардов, просто выбросили его из своей жизни, как старый плащ, который сослужил службу и больше не нужен.

Глава 6 Новые поселенцы

Его прозвали Гвискар, ибо в лукавстве не могли сравниться с ним ни мудрый Цицерон, ни хитрый Улисс.

Вильгельм из Апулии, кн. II