Нормандцы в Сицилии

Папа Григорий из Рима наблюдал, как рушатся его надежды. Он, посвятивший жизнь служению Богу, провел семь лет своего понтификата в борьбе с окружившими его со всех сторон нечестивцами. Новое отлучение, которое он наложил на Генриха IV, в котором трудно было узнать давешнего кающегося грешника из Каноссы, оказалось гораздо менее действенным, чем первое. Его вторжение в Италию с требованием имперской короны представлялось реальной и близкой угрозой. Вновь папский престол оказался в опасности, и вновь, поскольку на Жордана рассчитывать не приходилось, ключевой фигурой являлся Роберт Гвискар. Он, как и Генрих, был дважды отлучен — с той разницей, что в его случае за первым отлучением не последовало раскаяние, — но это не мешало ему утверждать свою власть всякий раз, когда кто-то подвергал ее сомнению. Его позиции только упрочились. Ранее, когда папа задумал сделать герцога Апулийского своим союзником, гордость и старая боязнь потерять лицо помешали ему сделать решительный шаг. Теперь он не мог принять во внимание подобных тонкостей. Если он не договорится с герцогом Апулии, и побыстрее, это сделает Генрих IV, и Григорий окажется папой без кафедры. Уже в марте 1080 г. тон его реляций в этношении нормандцев слегка смягчился, а на Великопостном синоде этого же года он огласил новое предупреждение всем «нападающим на церковные земли и грабящим их», но на сей раз добавил примирительно: если кто-нибудь из поступающих так имеет основания жаловаться на жителей данных территорий, он должен изложить свои претензии местному властителю, а если он все же не добьется _: справедливости, то сам может предпринять шаги, чтобы обрести то, что по праву ему принадлежит, — «не путем раз6оя, но так, как приличествует христианину».

Папа на сей раз держал нос по ветру. Весной он поручил Дезидерию начать серьезные переговоры с Робертом Гвискаром. Они прошли успешно, и 29 июня 1080 г. в Чепрано герцог Апулии наконец преклонил колени перед Григорием VII и принес ему клятву верности за все земли, которые он получил в держание от пап Николая и Александра. Вопрос о вновь завоеванных — и спорных — территориях Амальфи и Салерно не был окончательно решен, но это не очень волновало Роберта: его вполне устраивало то, что слова инвеституры подразумевали признание Григорием де-факто новых завоеваний. Прочие формальности можно было отложить на потом. Встреча в Чепрано стала очередной дипломатической победой Гвискара, и обе стороны отлично это сознавали. Григорий, вероятно, понял, насколько неразумно он поступал, отстаивая собственное достоинство в Беневенто семь лет назад, когда его позиции были относительно сильными. Но было слишком поздно заниматься самообвинениями подобного рода. Он нуждался в поддержке Роберта, и ему приходилось платить требуемую цену. Это была его единственная надежда пережить надвигающуюся бурю.

И действительно, в тот момент, когда герцог Апулий-ский во всеуслышание клялся папе в своей покорности и преданности, тучи уже сгущались, хотя ни папа, ни герцог не знали об этом. Четырьмя днями ранее в маленьком городе Бриксене — теперь Брессаноне — немного южнее от перевала Бреннер Генрих IV председательствовал на большом совете германских и лангобардских епископов. С общего согласия присутствующих Григория VII вновь отстранили, а архиепископ Виберто из Равенны под именем Климента III был провозглашен папой вместо него.

Глава 16 ПРОТИВ ВИЗАНТИИ

О мудрейший и просвещеннейший из людей… Те, кто беседовал с Вами и хорошо Вас знают, высоко отзываются о Вашем уме и благочестии, которое Вы проявляете не только в вопросах веры, но и во всех Ваших делах. Вас характеризуют как человека очень осмотрительного и в то же время деятельного, с натурой простой, жизнерадостной. Потому в Вашем характере и в Ваших привычках я узнаю самого себя и предлагаю Вам чашу дружбы.

Император Михаил VII Роберту Гвискару