Нормандцы в Сицилии

Несмотря на притязания нового собора в Салерно, Роберт Гвискар всегда желал, чтобы его похоронили рядом с братьями в монастырской церкви Пресвятой Троицы в Ве-нозе; поэтому его тело положили в соль и погрузили на корабль, который должен был доставить гроб вместе с Сишельгаитой и Рожером Борсой в Италию. Но бури, составлявшие неотъемлемую часть жизни Гвискара, не утихли даже после смерти. По пути через Адриатику судно, застигнутое внезапным штормом, чуть не пошло ко дну, и гроб соскользнул за борт. Его в конце концов подняли, но долгое пребывание в морской воде не пошло на пользу телу. В том состоянии, в котором оно находилось, его, очевидно, нельзя было везти дальше. Сердце и внутренности вынули, почтительно поместили в сосуд и захоронили в Отранто, а прочие бренные останки, успешно забальзамированные, отправились в свое последнее путешествие.

Веноза, пишет Гиббон, «более известна как родина Горация, нежели в качестве усыпальницы нормандских героев». Согласимся мы с ним или нет, нельзя не признать, что этот маленький городок сейчас представляет больший интерес для специалиста по античности, чем для медиевиста. От здания аббатства Пресвятой Троицы осталась только стена и несколько печальных, разрушенных колоннад. Церковь, которую брат Роберта Дрого в свою бытность графом Венозы превратил из скромной лангобардской базилики в здание, достойное того, чтобы служить усыпальницей де Отвилей, все еще стоит; сохранились и стены другой церкви, строительство которой начал Дрого и продолжил Роберт, но ни тот ни другой не дожили до его окончания. К сожалению, замечание в путеводителе Бедеккера, сделанное в 1883 г., что церковь, где похоронены Отвили, «недавно была отреставрирована с весьма сомнительным вкусом», более чем справедливо; немногое может сказать нам, как она выглядела, когда папа Николай освятил ее в 1058 г. или когда один Отвиль за другим обретали вечный покой под ее сенью. Явно подновленное надгробие Альберады, первой жены Роберта, с самоуничижительной эпитафией, сводящейся к тому, что, если кто-либо захочет найти ее сына Боэмунда, найдет его могилу в Каносе, видимо, располагалась в северном нефе, и мы (при некотором усилии) можем даже принять предположение Нормана Дугласа, что одно из блеклых фресковых пятен на стене слева — портрет Сишельгаиты. Но от самого Гвискара осталось еще меньше. Первоначальное надгробие давно исчезло, до нас дошла только эпитафия, сохраненная Уильямом Мальмсберийским: «Здесь лежит Гвискар, ужас мира, его руками тот, кого германцы, лигурийцы и даже сами римляне называли королем, был изгнан из Города. От его гнева ни парфяне, ни арабы, ни даже войско македонцев не спасли Алексея, которому оставалось только обратиться в бегство, но венецианцам не помогли ни бегство, ни защита океана». Исчезли также надгробия Вильгельма, Дрого и Хэмфри. В XVI в. останки четырех братьев захоронили под одной плитой, которую и сегодня можно видеть. На ней нет надписи. Единственным указанием служит строка из сочинения Вильгельма Апулийского, которую можно прочесть на стене: «Город Веноза озарен славой этих могил».

Под нажимом Сишельгаиты Рожер Ворса стал престолонаследником. Ему не хотелось оставлять Боэмунда, даже при его состоянии здоровья, в Италии, где бы он мог воспользоваться отсутствием единокровного брата и предъявить права на власть. Предоставив своим добираться до дома, кто как может, он вернулся вместе с матерью, чтобы официально вступить в права владения, в то время как некогда мощная армия, безнадежно деморализованная смертью Гвискара и смертельно уставшая от Балкан, начала всеобщее отступление, столь же невероятное, сколь и недостойное.

Опасения Рожера Борсы не были безосновательными. Боэмунд, как мы увидим, действительно заявил о своих правах на наследование и, даже будучи отвергнут в большей части южной Апулии, оставался серьезной занозой для своего сводного брата еще в течение десяти лет, пока не отплыл, чтобы завоевать высшую награду — и между прочим бессмертие — в Первый крестовый поход. После этого начались новые мятежи — нормандские и лангобардские, и, хотя анемичный молодой герцог как-то ухитрялся удерживаться на троне в течение всей своей несчастной жизни, упадок герцогства Апулии, который начался со смертью Гвискара, продолжался до того дня, когда в 1111 г. его сын также сошел в могилу. К счастью, луч света блеснул из Сицилии, но прежде чем мы перейдем к этим событиям, следует коротко рассказать о двух персонажах, которые теперь исчезнут из нашего повествования.