Норманны. От завоеваний к достижениям. 10501–100 гг.

Пытаясь дать оценку влиянию норманнов на политику христианского мира, и в особенности взаимоотношениям великих норманнских правителей и папства, важность данных фактов признавать необходимо. Даже принимая во внимание шестилетний конфликт между Григорием VII и Робертом Гвискаром, грубые выходки Вильгельма Рыжего и резкость, которая иногда проскальзывала в посланиях Папы к королю Вильгельму или графу Рожеру, бесспорным все равно остается то, что политические удачи папства и норманнов были связаны и взаимозависимы. Норманнские завоевания свершались с одобрения Папы, и мирская власть папского престола росла силой норманнского оружия. Более того, это утверждалось не только в норманнских судах, это признавалось и в Риме. В июне 1080 года Роберт Гвискар, совсем недавно отлученный от Церкви, узнал, что Папа расхваливает его епископам Апулии и Калабрии, а двумя месяцами позже Григорий VII ссылается на «великолепного герцога Роберта и на его жену — наиблагороднейшую Сигельгайту»[390]. Кроме того, в 1080 году тот же Папа говорил о Вильгельме Завоевателе (который только что отказал ему в благоговении) как о «бриллианте среди королей»[391]. Несмотря на редкие размолвки, большую часть своей жизни Рожер «Великий граф» провел в согласии со сменяющими друг друга Папами. В 1076 году Григорий VII приветствовал его как воина-христианина[392]. В 1098 году Урбан II официально заявил, что христианский мир в долгу перед графом за его подвиги в сражениях против сарацин[393]. Подобные высказывания нельзя рассматривать только как дипломатическую учтивость. В них заключено стремление к жизненноважному для обеих сторон сотрудничеству. Норманнские завоевания 1050–1100 годов расширили границы западного христианского мира и помогли определить его структуру в Средние века.

Глава VIII Восток и Запад

I

Влияние норманнов в период с 1050 по 1100 год на политику христианского мира не ограничивалось пределами латинской Европы. Оно изменило и отношения между западным христианским миром и его соседями. То, что отношение западной Церкви к восточной стало более непримиримым как раз в тот момент, когда сама западная Церковь под руководством Папы шла к единению, отнюдь не было совпадением, а поддержка, которую Папе оказала норманнская политика, в дальнейшем подчеркивании не нуждается. Однако, помимо этого, за эти 50 лет норманнская политика способствовала расколу между западной и восточной Церквями. Норманны внесли особый вклад как в достижения первого крестового похода, так и в некоторые из его прискорбных последствий. Таким образом, они не только способствовали двум значительным процессам эпохи, они помогли их объединению.

Результаты восточной схизмы и первого крестового похода были столь серьезными, что начинаешь верить в их неизбежность. Но в первой половине XI века доброжелательное отношение друг к другу связывало не только все части христианского мира, но и христианский мир с исламским. Восточные патриархии, например Антиохийская, Александрийская и Иерусалимская, были явно заинтерисованы в том, чтобы остаться непричастными к любым конфликтам между Римом и Константинополем, но еще больше в том, чтобы сохранить прочные отношения с ними. Попытку Константинополя в начале XI века снизить уровень независимости Антиохии отвергли без неприязни, а в период, когда политические дела Рима находились в состоянии упадка, Александрийская патриархия открыто выражала уважение к папскому престолу. То же касается и Иерусалимской патриархии. Все эти годы она поддерживала отношения как с Византией, так и с Западом[394]. При подобном положении дел люди могли рассчитывать на свободное передвижение и взаимоуважение на территории всего христианского мира. Паломники шли не только с запада в Константинополь и Иерусалим, они шли и с востока к римским святыням. Для выходцев с запада в Константинополе были латинские церкви, а в южной Италии бок о бок существовали греческие и бенедиктинские монастыри. Когда греческие монахи, например из монастыря св. Нила, спасаясь от набегов сарацин, покидали Калабрию, то их принимали в Монте-Кассино, а монахи этого монастыря привнесли правила св. Бенедикта на гору Афон и на гору Синай[395].