Норманны. От завоеваний к достижениям. 10501–100 гг.

Однако в обоих случаях на то была санкция Папы, зафиксированная в 1059 году и по отношению к «норманнскому» князю, и по отношению к норманнскому «герцогу», что обеспечивало незыблемость данным соглашениям. 40 лет спустя эти же события вдохновили Боэмунда последовать примеру Капуи: в Антиохии он взял титул «князя». Этим жестом он хотел показать независимость как от восточного императора, так и от того правителя, который позже мог обосноваться в Иерусалиме, и как и его предшественники, норманны в Италии, он поспешил получить подтверждение своего титула от папской власти[451]. Однако было бы неразумно и дальше пытаться выяснять, что подразумевали под собой эти титулы. Называя себя «герцогом», Роберт Гвискар наверняка претендовал на столь же широкие права в завоеванных странах, как те, которыми обладал Ричард из Капуи, являясь «князем», а Рожер I на Сицилии обладал той же властью, что и «граф» или иногда «консул»^{67}. При жизни Гвискара Рожер I зависел от своего старшего брата, а после 1085 года он открыто выказывал почтение Рожеру Борса. Но последние десять лет своей жизни, являясь «графом», Рожер I, несомненно, наслаждался независимостью и неограниченной властью над Сицилией и большей частью Калабрии. И постепенно эта власть получила такую надежную базу, которая смогла послужить основой для королевской власти, установившейся там после 1130 года его великим внуком Рожером II.

С другой стороны, необходимо четко различать те титулы, которых добились норманнские правители, и то, чего достиг Вильгельм Завоеватель (в Нормандии его называли граф и герцог), когда в 1066 году стал «королем». Последствия коронации Вильгельма ощущались на всей территории норманнских земель. С 1066 года Вильгельм наслаждался полубожественной властью, пожалованной в то время среди светских правителей королям, и только королям. Его приветствовали особыми королевскими заутренями, а в литаниях от его имени обращались к Богоматери, св. Михаилу и св. Рафаэлю. Следовательно, в церковных ритуалах его как короля признавали одним из назначенных Богом светских правителей западного христианского мира[452]. А будучи таковым, в XI веке, когда уровень самосознания в норманнском мире был довольно высок, он пользовался уникальным уважением.