Норманны

Она прибыла вечером, в сопровождении специально посланного за нею мужчины. И вот как она была одета: на ней был голубой плащ с ремешками, усыпанными камнями. На шее Торбьорг носила стеклянные бусы, а на голове — черный мерлушковый капюшон, подбитый изнутри белой кошачьей шкуркой. В руке у нее был посох с набалдашником, украшенный медью и выложенный прямо под набалдашником кольцом из камней. К поясу Торбьорг был привязан мешочек, в котором она хранила свои волшебные амулеты. На ногах у нее были ботинки из телячьей кожи с длинными и крепкими ремешками, а на руках — перчатки из кошачьих шкурок, подбитые изнутри белым мехом.

Когда прорицательница вошла в дом, каждый счел своим долгом поприветствовать ведунью так, как того требовало ее положение. Торкель подвел Торбьорг к тому месту, которое специально подготовили для нее. Затем он попросил ее обратить особое внимание на его домашних, на его скот и вообще на весь дом. И она сказала ему обо всем, но очень коротко.

По ходу вечера в комнату внесли столы для ужина, и вот что было приготовлено для прорицательницы: она ела кашу, сваренную на козьем молозиве, а еще ей зажарили сердца животных из тех, что разводили в усадьбе Торкеля. Во время еды ведунья пользовалась медной ложкой и ножом, рукоять его, с отломленным кончиком, была изготовлена из моржовой кости и украшена двойным медным кольцом. Затем, когда столы унесли, Торкель подошел к Торбьорг и спросил ее, что она думает о здешнем хозяйстве, а также о состоянии и положении людей, и как скоро он [X. она] сможет получить информацию о том, о чем он ее спрашивал и что желают знать все присутствующие здесь. Торбьорг же ответила, что ничего не сможет рассказать ему до завтрашнего утра, после чего проспала всю ночь напролет.

Но назавтра, с приходом дня, прорицательница подготовила все то, что было необходимо ей для совершения соответствующих обрядов. Она также попросила подобрать женщин, знающих особое песнопение, необходимое для заклинаний. Называлась же эта песнь «Вардлокур» [X. «Вардлоккур»]. Но никто из присутствующих там женщин не знал ее, так что стали искать по всему дому, надеясь обнаружить кого-нибудь, кто был бы сведущ в подобных вопросах.

— Я не сведуща в том, что касается волшебства, — сказала Гудрид, — и не умею предсказывать будущее, но Халльдис, моя приемная мать, обучила меня в Исландии напеву [X. песне], который она называла Вардлокур.

— Значит, ты еще мудрее, чем я думала, — заметила Торбьорг.

— Но мне кажется, что я не должна участвовать в подобного рода ритуале, — сказала Гудрид, — ведь я христианка.

— И все же, — заметила Торбьорг, — ты могла бы помочь нам в этом деле, не став при этом хуже, чем прежде. Пусть, однако, Торкель позаботится о том, чтобы я получила все необходимое для моего заклинания.

Тогда Торкель стал настойчиво просить Гудрид выполнить просьбу Торбьорг, и в конце концов девушка согласилась. И вот Торбьорг заняла свое место на возвышении, а все женщины стали вокруг этого возвышения. Гудрид исполнила эту песнь столь замечательно, что все присутствующие сошлись во мнении: никогда еще им не приходилось слышать более приятного голоса. Прорицательница поблагодарила ее за помощь, сказав, что своим пением она привлекла множество духов, которые с охотой обратили свой слух к этой песне. Прежде же эти духи «высокомерно держались в стороне от нас, не желая уделять нам ни малейшего внимания. Теперь же открылось многое из того, что прежде было скрыто и от меня, и от других. И я могу сообщить вам, что голод этот не продлится дольше [X. добавляет: этой зимы], и с приходом весны все изменится в лучшую сторону.

Поразившая людей болезнь тоже вскоре прекратится. Что же касается тебя, Гудрид, то я хочу отплатить тебе за твою помощь, так как будущее твое является сейчас для меня открытой книгой. Ты выйдешь замуж здесь, в Гренландии, и брак этот будет поистине замечательным, однако не слишком продолжительным. Поскольку твоя судьба — вернуться в Исландию, и там тебе суждено иметь многочисленное и достойное потомство, над которым воссияет луч славы. А теперь, дочь моя, прощай, и пусть жизнь твою всегда осеняет счастье».

После этого к прорицательнице стали подходить один за другим присутствующие там люди, и они просили открыть им то, что они более всего желали знать. Торбьорг ничего не утаила от них, и практически все впоследствии сбылось так, как она им предсказывала. Затем ее пригласили в другой дом, и она отправилась туда, а Торкель послал за Торбьорном, так как тот не хотел находиться дома в момент проведения языческого ритуала.