Норне-Гест

И если ветер может гнать облака, то ему ничего не стоит гнать перед собой судно, отдавшееся на его волю. Гест пытался плавать на своем дубовом челне под парусом из циновки, прикрепленной к палке; это было мало похоже на легкие облака, но все же он плыл по одному направлению с облаками, и довольно быстро; видно было, что он на верном пути!

Старики качали головами, глядя на затеи Геста; они слыхали не раз о подобных затеях, но не хотели понапрасну тратить на них свои силы; он же увлек за собой других молодых людей Становища, и они все принялись проделывать опыты с парусами на своих челнах, плавая сначала внутри бухты, а потом, набравшись храбрости, уплывали все дальше и дальше в открытое море. Скоро они дошли до предела парусности своих узких дубовых челнов; при более тяжелом парусе челны легко опрокидывались. Нельзя было делать их шире, чем самые толстые стволы в лесу; поэтому стали связывать их попарно, соединять поперечными бревнами или же привязывать по бревну с каждой стороны челна; бревна плыли с ним рядом и позволяли ставить такое количество парусов, как если бы челн был втрое или вчетверо шире; сам ход челна нисколько от этого не страдал.

Убедившись в том, что такие новые составные суда хорошо держатся на воде под парусами, молодежь пускалась на них во все более дальние плавания. Старики же не желали плавать на таких крылатых челнах; их правилом всегда было: не удаляться от берега дальше, чем на глубину собственного тела, чтобы всегда можно было достать ногами дно, и притом охотнее отталкивались шестом, чем гребли. Челны с парусами казались им недостойной и вызывающей выдумкой; слишком они были заметны; да и для мужчины считалось более достоверным грести самому, чем заставлять ветер везти себя. Кроме того, самая безопасность новых судов, которым бревна сбоку мешали опрокинуться, самая эта безопасность как бы бросала вызов духам воздуха и воды и могла навлечь на людей гибель.

Здесь, как и всюду, обнаружилась рознь между несдержанной, порывистой молодежью и рассудительной старостью. В один прекрасный день молодежь пустилась в дальний путь; они сговорились доплыть до противоположного берега, да так и не вернулись обратно. Старики оказались правы, оставшись сидеть на старом месте, там, где сидели, – молодежь, видно, погибла. Во всяком случае, отважных мореплавателей так и не видали больше в Зеландии; пока живы были те, кто еще помнил их; стало быть, они умерли или чужой мир поглотил их.

На самом деле, они благополучно переправились на тот берег. Гест с товарищами открыли остров Фюн и нашли там почти такие же становища, как у себя на родине, и подобное же, питающееся ракушками и слизнями население, скорее приветливое, чем свирепое; попадались среди них людоеды, но нигде не было тех сверхъестественных существ, которых они ожидали встретить. Мореплаватели весело провели там время, но жажда необычайных встреч и приключений скоро снова увлекла их в море. Почти с таким же успехом открыли они и посетили остальные датские острова.

Затем они кружили по водам Балтийского моря до тех пор, пока случайно не нашли устья больших материковых рек, по которым они мало-помалу проникли в глубь Центральной Европы. Плывя по рекам, они рыбачили, а когда плыть дальше было нельзя, высаживались на берег и кормились охотой. Они пробирались по диким степям и дремучим лесам, переваливали через высокие и дикие хребты, снова выходили к рекам и снова становились рыбаками, плыли тысячи миль в глубь Азии, блуждали по безграничным степям и охотились за оленями. Они забирались на север и по чахлым лесам, мерзлым болотам выходили к Ледовитому океану, где почти не бывало солнца; там они били тюленей, делали себе челны из шкур за неимением леса, пробирались вдоль холодных берегов к устьям других рек, которые снова уносили рыбаков в глубь Азии, где они вновь превращались в охотников, опять бродили по диким лесам, переваливали через высоченные горные хребты, упиравшиеся снежными вершинами прямо в небо; но где могла пройти горная серна, там и они находили дорогу и пищу, охотясь за сернами; с этих гор они спустились в теплые долины, где реки манили их все дальше и дальше к югу; широкий Тигр извивался между тростниками, они сидели в челнах голые, солнце распахивало огненные ворота над их головами.