Сии потуги пустого лицемерья не обманули даже Кэтрин. Несообразности, противоречия и ложь бросились ей в глаза с первой же строки. Она стыдилась за Изабеллу и стыдилась того, что любила ее. Сии изъявленья привязанности были отвратительны, сии оправданья пусты, а требованья дерзки. От ее имени написать Джеймсу! Нет уж, Джеймсу вовсе не следует более слышать имени Изабеллы.
По прибытьи Генри Кэтрин сообщила ему и Элинор, что брат их в безопасности, со всею искренностью их поздравила и с великим негодованьем зачитала самые содержательные отрывки письма. Дочитав же:
– Вот и вся Изабелла, – вскричала она, – вот и вся наша дружба! Она, вероятно, почитает меня идиоткой – иначе бы так не писала; но, быть может, сие более прояснило мне ее нрав, нежели ей известен мой. Я понимаю, какова она. Самовлюбленная кокетка, чьи фокусы не подействовали. Я не верю, что она когда-нибудь питала расположение к Джеймсу или ко мне; я бы хотела вовсе ее не знать.
– Вскоре вам покажется, будто так оно и есть, – сказал Генри.
– Я не постигаю лишь одного. Я понимаю, что она имела виды на капитана Тилни, но не преуспела; но я не постигаю, чего хотел капитан Тилни. Для чего ему было окружать ее вниманьем так, что она поссорилась с моим братом, а затем бежать самому?
– Я мало что могу сказать в защиту резонов Фредерика – тех, кои я подозреваю. Он не лишен тщеславья, как и юная госпожа Торп; основное различье меж ними в том, что он умнее, а посему его тщеславье пока ему не навредило. Раз
– Значит, вы думаете, на самом деле он был к ней равнодушен?
– Я в этом убежден.
– И притворялся, будто это не так, озорства ради?
Генри кивнул.
– Что ж, в таком случае, должна сказать, он мне ни капельки не нравится. Для всех нас все обернулось к лучшему, но он не нравится мне все равно. Вообще-то, я думаю, никто не пострадал – вряд ли у Изабеллы разбито сердце. Но что, если бы она в него влюбилась?
– Для начала нам следует предположить, что у Изабеллы имеется сердце, – а тогда она была бы существом совершенно иным; и в таком случае с нею обращались бы совершенно иначе.
– Вы, разумеется, правы, защищая вашего брата.
– А если бы вы защищали
Комплимент спас Кэтрин от горечи. Раз Генри так любезен, Фредерик не может быть непростительно виноват. Кэтрин решила не отвечать Изабелле на письмо и постаралась более о ней не думать.
Глава XXVIII
Вскоре генералу занадобилось на неделю отбыть в Лондон; он оставил Нортэнгер, пылко сожалея, что какая бы то ни было нужда лишает его хотя бы часа, проводимого в обществе юной г-жи Морлэнд, и настойчиво внушая детям, что в его отсутствие их наиважнейшая задача – радение об удобстве и развлеченьях гостьи. Отъезд его стал для Кэтрин первым в жизни поводом убедиться, что иногда потеря есть приобретенье. Нынешнее блаженство их времяпрепровожденья – всякое занятье по велению сердца, всякий смех волен, всякая трапеза проникнута непринужденностью и благодушьем; гуляешь где хочешь и когда хочешь; время, удовольствия и утомленье принадлежат только им одним, – понудило ее совершенно прочувствовать, сколь ограничивало их присутствие генерала, и благодарно принять нынешнее от него избавленье. Подобная непринужденность, подобное счастье заставляли ее с каждым днем все сильнее любить и дом, и его обитателей; и не страшись она вскоре оказаться пред необходимостью покинуть первый и не тревожься, что неравно любима вторыми, счастье ее было бы полным всякую минуту всякого дня; однако теперь уж пошла четвертая неделя ее гостеванья; до приезда генерала наступит пятая, и, возможно, Кэтрин сочтут назойливой, если она пребудет долее. Соображенье это, едва возникая, причиняло ей боль; и, желая избавиться от сего бремени, Кэтрин вскоре вознамерилась поговорить с Элинор немедля, сообщить, что собирается уехать, и рассудить, как следует поступать, в зависимости от манеры ответа.