Нортенгерское аббатство

– Право, Морланд, я должна вас выпроводить. Подумайте, как далеко вам предстоит ехать! Я не могу видеть, как вы медлите. Ради Бога, не тратьте попусту время. Уезжайте, уезжайте скорей! Я этого требую!

Две подруги, чьи сердца были теперь связаны прочнее, чем когда-либо раньше, в течение всего дня оставались неразлучны. Рисуя перед собой радужные картины будущих ротственных отношений, они не замечали, как бежит время. Миссис – Торп и ее сын, знавшие обо всем и ожидавшие только согласия мистера Борланда-отца, чтобы отнестись к помолвке Изабеллы, как к счастливейшему семейному событию, были допущены к участию в их разговорах и внесли свою долю многозначительных взглядов и сокровенных намеков, доведших непосвященных сестер Изабеллы до крайней степени любопытства. Странный способ сохранения тайны представлялся Кэтрин, с ее простыми чувствами, не слишком великодушным и действенным. И она высказалась бы по поводу его жестокости, если бы не убедилась в том, что он не достиг цели. Энн и Мария вскоре успокоили ее тревогу своими проникновенными «А я все знаю!». И вечер прошел в своеобразном словесном турнире, в ходе которого фамильная находчивость проявилась одинаково успешно в нарочитой таинственности одной из сторон и недоговариваемых догадках другой.

Следующий день Кэтрин вновь провела с подругой, успокаивая ее тревогу и помогая ей пережить томительно долгие часы до прибытия почты. Усилия ее оказались весьма полезными, так как по мере приближения ожидаемого события Изабелла все больше и больше падала духом и к моменту прихода письма довела себя до полного отчаяния. Но куда девалось ее уныние, когда письмо было наконец получено: «Мне не составляло никакого труда добиться согласия моих добрых родителей, которые обещали сделать все от них зависящее, чтобы способствовать моему счастью», – говорилось в первых же строчках, и с этой минуты для Изабеллы наступила радостная уверенность. Ее лицо засияло, тревога и озабоченность улетучились она почти утратила способность владеть собой и без колебаний называла себя счастливейшей из смертных.

Миссис Торп со слезами обняла дочь, сына, гостью и с удовольствием обняла бы половину жителей Бата. Сердце ее было переполнено нежностью. Каждое ее обращение сопровождалось эпитетом: «Мой дорогой Джон», «Моя дорогая Кэтрин». «Дорогая Энн» и «Дорогая Мария» сейчас же были приобщены к общим восторгам, а в применении к имени Изабеллы даже удвоенный эпитет не исчерпывал того, чего заслуживало в эту минуту ее любимое дитя. Джон и тот не скупился на проявления радости. Он не только удостоил мистера Морланда высокого звания одного из лучших парней на свете, но напропалую клятвенно подтверждал всевозможные похвалы по его адресу.

Письмо, вызвавшее это ликование, было кратким и содержало только известие о благоприятном исходе разговора с родителями. Все подробности откладывались до того времени, когда Джеймс сможет написать еще раз. Но подробностей Изабелла легко могла подождать. В обещании мистера Морланда заключалось все необходимое. Залогом того, что все устроится прекраснейшим образом, была его честь. А каким способом будет обеспечен их доход – получат ли они земельную собственность или им будет уделен известный капитал, – мало занимало ее бескорыстную душу. Она знала достаточно, чтобы с уверенностью ждать достойного и быстрого устройства своей судьбы, и ее воображение перелетело уже к сопутствующим радостям. Она представляла себе, как через несколько недель у нее появится собственный выезд, новая фамилия на визитных карточках и ослепительный набор колец на пальцах, а также предвкушала, как на ней будут останавливаться восхищенные взоры ее новых фуллертонских знакомых и как ей будут завидовать ее любимые старые подруги из Патни.

Когда содержание письма стало известно, Джон Торп, откладывавший свой отъезд в Лондон только до его получения, собрался в дорогу.

– Что ж, мисс Морланд, – сказал он, застав ее в гостиной одну, – я пришел с вами проститься.

Кэтрин пожелала ему счастливого пути. Как будто не расслышав ее, он подошел к окну, потоптался там, промурлыкал себе под нос какую-то песенку и, казалось, целиком ушел в свой мысли.

– Вы не опоздаете в Дивайз? – спросила Кэтрин.

Он не ответил, но после минутного молчания его словно прорвало:

– Отличная это штука – женитьба, клянусь честью! Морланд и Белл славно придумали А как это понравилось вам, мисс Морланд? Я бы сказал, это неплохая затея, а?

– Мне кажется, даже очень хорошая.

– Правда? Вот это прямота, ей-богу! Во всяком случае, я рад, что вы не предубеждены против брака. Слышали старый припев: «Сходишь на свадьбу – готовься к другой»? Надеюсь, вы будете у Белл на свадьбе?

– Я обещала вашей сестре быть в этот день с ней, если только смогу.

– А тогда, – Торп скривился и глухо захихикал, – а тогда, знаете, мы могли бы проверить, есть ли в старой песенке какой-нибудь толк.

– Вы думаете? Но ведь я не пою. Что ж, счастливого пути. Сегодня я обедаю у мисс Тилни, и мне надо торопиться домой.