НортРи. Королевская помолвка

– Я люблю тебя.

Мой тихий голос смело ветром с балкона, на котором делаются только громкие заявления. Но тот, кому были адресованы мои слова, их услышал.

– Любишь? – с горечью переспросил Норт. – Любишь сына торговца?

Я видела, что ему сейчас было больно, но только услышав эту горечь, поняла насколько больно.

– Норт… – обняла его за шею, вгляделась в глаза, – а что плохого в торговле?

Он обвил руками мою талию, прижал к себе, развернул, закрывая от ледяного ветра, вздохнул и с трудом выговорил:

– Есть честная торговля, Риа, и в ней нет ничего постыдного. Это труд, а любой труд достоин уважения. Но то, что попытался провернуть отец – это грязная торговля. Грязный ход. Я надеялся, что он меня понял, но… как видишь – нет. Отец хочет, чтобы трон занял его сын и пойдет на все ради этого. Артан говорил об этом, но я не понял, а теперь – отчетливо вижу. И его лицо словно окаменело, только в глазах плескалась боль.

– Самое чудовищное заключается в том, – с горечью продолжил Норт, – что Артан его не тронет, и отец это знает.

С некоторым недоумением посмотрела на некроманта. Норт пояснил:

– Отец не остановится, он всегда будет искать способы добиться своего. Таких как он – убивают. Казнят сразу во имя сохранения порядка в королевстве, и отца казнили бы, но… есть я. Артан уже дважды исключал его из списков людей, подлежащих уничтожению. Исключит и в третий, потому что не хочет ранить меня. Своей кровью сегодня заплатят другие – те, кто состоял в заговоре, те, кому заплатил мой отец, все те кто согласился участвовать в этом и взял деньги. Почти весь королевский совет не встретить новый рассвет, Риа, и виноват в этом я.

– Почему ты?! – слова вырвались возгласом.

– Потому что… я, – тихо сказал Норт. – Потому что это третий заговор моего отца, и из первых двух он вышел сухим из воды, и вот организовал третий. И погибнет масса народа, а отец… Отца не тронут, даже зная, что он попытается снова, и снова, и снова. Так что виноват я.

Что тут сказать?

– Норт, насколько я понимаю, решение взять деньги и принять участие в заговоре они принимали вовсе не с кинжалом у горла, это был их выбор, и они выбрали деньги, – заметила я.

– Пытаешься меня успокоить? – поинтересовался некромант.

– Пытаюсь объяснить тебе, что твоей вины в случившемся нет, – возразила ему.

И вдруг Норт улыбнулся, и переспросил:

– Риюш, я ослышался, или ты сказала, что любишь меня?

Провокационный вопрос. Тогда под действием эмоций я призналась почти не задумываясь, а сейчас повторить эти слова… оказалось несколько затруднительно.

– Тебя? – уточнила скептически. – Нееет, я сказала, что люблю сына торговца.

– Ах вот как? – недобро протянул Норт.

– Ага, – я была сама безмятежность. – Ты знаешь, есть тут один совершенно потрясающий сын торговца: умный, благородный, полный сдержанного достоинства, красивый, честный, смелый и упорный. Знаешь такого?

– Не уверен, – произнес он, но улыбку скрыть не смог.

– Его Нортом зовут, он вообще некромант, но еще и очень много целитель, причем темный. Редкий, скажу я тебе экземпляр, таких больше вообще нигде не водится. В общем у меня не было выбора, пришлось влюбиться.

– И как? – он уже с трудом сдерживал смех.

– Странно, непривычно, пугающе, я еще сама толком во всей этой смеси чувств и эмоций не разобралась, но одно могу сказать точно: Норт, я не представляю своей жизни без тебя. И мне все равно, кто твой отец и представителем какой торговли он является – честной или грязной. Я искренне благодарна ему за то, что на этом свете появился ты, такой какой есть. Норт улыбнулся, прижал к себе и прошептал:

– Ты мое сокровище. Самое светлое, самое удивительное, самое невероятное. Ты не отворачиваешься от меня, даже когда я сам себя презираю.

Насмешливо хмыкнув, заметила:

– Период презрения мы в наших отношениях уже вроде как прошли. Но, если ты хочешь, можешь попытаться снова мне поугрожать, и тогда кто знает…

Он улыбнулся. Просто улыбнулся, так искренне и нежно, и боль она все еще была в нем, но уже не разъедала его душу.

– Ты мне основательно за это отомстила своим самоубийством на арене, – отшутился он.

А потом, вглядевшись в мои глаза, хрипло и сдавленно, совершенно без намека на шутливый тон, с неверием в то, что произносит, переспросил:

– Ты… правда меня любишь?

– Неееет, – мгновенно передумала я.

Норт застыл. В его темнеющих глазах словно застывали все океаны Бездны, а они между прочим горячие, и замерзнуть априори не могут. Но сейчас замерзали. Просто покрывались изморозью.

Я дала ему пострадать примерно секунду, а затем, приподнявшись на носочках, прижалась на миг к его бледным губам, и коварно прошептала:

– Я люблю сына торговца. И вот я тут подумала, а не пойти ли мне к Эдвину, я отцеплю от него Дана, мы быстро договоримся с Блаэдами и вручим награду послу первого королевства. Мы с Гаэр-ашем даже уже обсудили какую. Я только с размером несколько… отступлю от заданных стандартов, сильно так отступлю, и вот тогда лорд Мотроу заткнется надолго, это я тебе обещаю. И…

Договорить он не дал.