Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов

Я, сидящая смиренно и разглядывающая на просвет красивые цветные всплески жидкости в бокале, узнала много для себя нового. Например, о том, что, по преданию, еще живой Петр Первый лично стоял на «Лахтинской скале» во время Северной войны со Швецией, а уже после тот же самый камень в виде морской волны использовали под его грандиозный монумент. Теперь он, «Медный всадник», съезжает с постамента и объезжает старую часть города в часы «кровавых лун» – как раз перед тем, когда Петербургу угрожает какая-либо напасть. Страшен громовой стук копыт его коня, и лучше не встречаться ночью с бронзовым царем – это к несчастью. Александровская колонна не врыта в землю и не укреплена на фундаменте: она удерживается вертикально исключительно с помощью точного инженерного расчета и своего собственного веса.

– Но есть еще, Руне, один особый секрет. Согласно преданию, в ее основании зарыт ящик лучшего в мире шампанского – чтобы стояла вечно, не подвергалась ни осадке, ни наклону. Если то вино вынуть и выпить – колонна сразу же рухнет.

– У русских интересные архитектурно-концептуальные привычки – зарывать в фундамент ящик с алкоголем. В этом действительно что-то есть! – подчеркнуто вежливо заметил мечтательный Руне, внимающий Алениному рассказу всей своей чувствительной натурой.

– Мстительную старуху графиню из «Пиковой дамы» (А вы, Руне, слушали ее в этом сезоне? Как раз ставили в Норвежской опере!), оказывается, величали Натальей Петровной Голицыной, а все действие оперы происходит в доме № 10 по Малой Морской – там до сих пор можно встретить привидение старухи.

Вежливый и грустный призрак последнего русского царя Николая Второго уже который год каждую ночь неслышно бродит по узорчатому паркету Эрмитажа и обязательно здоровается, если ему навстречу вдруг попадется кто-нибудь из живых сторожей. Только в Петербурге скульптуры обнаженных античных богов, тех самых звездных Близнецов – братьев Диоскуров, украшают собой главный христианский храм города – Исаакиевский собор. По легенде, петербургские Близнецы оживают раз в сто лет и на месяц отправляются в Грецию на гору Олимп. А еще существуют в Питере, в гораздо большем количестве, чем в Туманном Альбионе, инфернальные мистические дома – например, дворец в стиле «второго барокко» на Невском проспекте. Такие дома хорошо описаны Достоевским.

Так, например, любой, кто поселится во дворце «второго барокко», встретит там своего двойника. Там жил писатель Вяземский, который однажды, придя домой, увидел в своем кабинете самого себя, сидящего за столом и что-то быстро пишущего, а до этого в том же дворце императрица Анна Иоанновна вдруг столкнулась нос к носу со своим двойником и сразу скончалась от разрыва сердца.

«Пугает она его, что ли? Неужели Аленина развитая женская интуиция что-то подсказывает ей о его неясных намерениях? Надо будет потом порасспросить ее осторожненько». Я с напряженным вниманием вникала в суть рассказов о петербургских привидениях и оживающих статуях, одновременно стараясь незаметно наблюдать смену выражений на лице Руне. Выражение, впрочем, оставалось практически одно и то же: чуткая вежливость с приятной полуулыбкой. «О нет, все-таки он не так прост, как хочет казаться!»

Знаменитые бунтующие кони Клодта, по дальнейшим рассказам Алены, каждые пятьдесят лет оживают в белую ночь на Ивана Купалу, то есть 21 июня, и увозят своих всадников в преисподнюю в гости, а утром возвращаются на Аничков мост как ни в чем не бывало. Как раз в следующее лето они должны ожить в очередной раз, так что можно накануне самой короткой ночи на них взобраться и совсем вскоре отправиться прямиком в ад. В России считают, что все истинно смелые мужчины должны будут себя попробовать в качестве наездников на тех конях.

– А вы, Руне, верите в легенды?

«Да он небось сам их и сочиняет, – подумала я про себя с добродушной усмешкой. – И сам может отправить в ад кого хочет».

– Так вы советуете мне посетить ваш город летом и там сесть на бронзового коня, Алена? Что же, это необычная и оригинальная идея! Обязательно постараюсь быть в Петербурге и заранее прошу вас стать моим любезным гидом. Вы столько знаете о родном городе, что мне стыдно за себя, ословца.

И благостным белокурым херувимом розово-сияющий разведчик пожал – почти к сердцу прижал подругину узкую ладонь.

Поощренная таким образом девушка с утроенным энтузиазмом продолжила дальше свои эстетические описания белых, полных мистического обаяния ночей.

В Петербурге, совсем как в египетской Долине царей, действует древнее Заклятие сфинксов. Они, если надо, оживают, догоняют и разрывают на куски врагов родного города…

– А еще, Руне, раз в сто лет они должны навещать Главного Сфинкса в Египте и получать у него инструкции, как им жить и действовать в складывающихся обстоятельствах.