Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов

Пылко прижала меня к сердцу крупная арбузогрудая женщина, почти утопив в пухлых, белых, как бы надутых воздухом руках. Сияющая тихой женственной радостью Майя чарующе улыбалась за по-богатырски могучей спиной своей матери. Все вокруг было так необыкновенно знакомо. Все предметы в этом доме были моими старыми и верными товарищами. К счастью, они почти не изменились. Я принялась придирчиво вглядываться в детали: чуть-чуть потускнела огромная хрустальная люстра «Водопад» в центральной комнате, традиционно величаемой в Майиной семье залой; та самая люстра, которую мы с подружкой украшали сверкающими праздничными гирляндами каждый Новый год, начиная, если не ошибаюсь, с семьдесят восьмого; потемнел-потускнел, как картины старых голландских мастеров, наборный паркет на полу, приобретя благородный музейный вид; веером легкомысленной красотки разбежались мелкие трещинки-морщинки по затейливой резьбе на тяжелой раме старинного зеркала; пообтерлась-поистрепалась золотисто-коричневая обивка дородных диванов; потускнела позолота на былой гордости Майиной мамы – сервизе с пастушками в стиле рококо на шестьдесят персон; как будто сделались строже лицами и скромнее одеждами гордые всадники-охотники на немецком гобелене во всю стену.

– Как твои мама с бабушкой? Не болеют? А как там наш Вадим поживает? Я его хорошо помню – такой интеллигентный, беленький, хорошенький мальчик в сером костюме с галстуком, застенчивый и вежливый. Он еще стихи писал, что-то там о горящей свече на ветру, о тенях чаек, об эхе ветров и об отражении звезд-фиалок и сам необыкновенно был похож на поэта. Хороший спокойный мальчик; сразу по нему видно, что он всего в жизни способен добиться. Повезло тебе, Никуша, не то что Майечке с нашим-то дурнем. Ты-то, Никочка, и в девушках поумнее была и поразборчивее.

Мы с Майкой заговорщицки перемигнулись, и я поспешила опустить долу чересчур смешливые очи, чтобы не выдать себя ненароком. Мои-то мама и особенно бабушка до сих пор убеждены, что Майечка и в детях, и в девушках, и теперь не только гораздо смышленее и сметливее меня, но и самостоятельнее и характером тверже. Я-то по-прежнему наивно-глуповатая чудачка, вероятнее всего, из-за родовой травмы головы по глупому недосмотру врачей родильного дома. Подруга успела реализовать себя и как человек, и как женщина по всем направлениям, решительно отказавшись подчиняться мужскому врожденному самодовольству и тупости. На эти сентенции я абсолютно согласно кивала головой и отвечала смешной шуткой из одного дамского журнала: «Да кабы не этот деспот, я бы уже давно выучила норвежский язык, сделала бы карьеру, спела бы в опере и станцевала бы в балете. Но нет, тиран силой вынуждает меня заниматься домашним хозяйством; хочет, чтобы я костьми легла на мытье полов, окон и на мытарстве с пылью. Сатрап и мещанин перекрывает кислород моей самореализации, как бегемот, сидящий на фейсе-лице. Как может женщину, рожденную свободной, подобное положение удовлетворять социально, морально или нравственно?»

У мамы на глаза сразу же наворачивались слезы, а бабушка с одобрительным причитанием охала: «Ох, заест он бедную девочку, совсем заест, змей лютый. Такую дивчину сгубит – ленинскую стипендиатку, знатока истории искусств и истории античного мира. А я всю жизнь мучилась, растила-кормила, образовывала – ночей не спала…» – «Ты только не переживай так, родимая бабушка. Ты мучилась – пусть теперь мучаются другие!» – вот и все, что я способна была сказать на эту чересчур болезненную для меня тему, поэтому и предпочитала просто отшучиваться.

Глава 9

Моя лучшая подруга была адвокатом с оконченной аспирантурой и защищенной диссертацией, к тому же получала высокую зарплату. Я же была просто мужней женой, смотрящей сатрапу и мещанину в рот для получения ценных указаний, несмотря на отличие с ленинской стипендией, прочтение всего Гомера, Катулла и Горация и бесчисленные бабушкины упражнения с бестолковым ребенком.

– Что такое с твоей мамой? – первым делом поинтересовалась я у Майи, как только мы остались одни на кухне, где Майя решила-таки до победного конца дочистить селедку – творческое занятие, прерванное моим приходом. От любой помощи с моей стороны она отказалась решительно.

– А-а, последствия аборта, – резко и горько бросила в ответ подруга. Наверное, у меня сделались сильно удивленные глаза, потому что Майя невесело усмехнулась, с упрямым вызовом тряхнув волосами. Сегодня ее роскошная грива была собрана на макушке и заколота в высокий «конский» хвост – именно такой она носила еще маленькой девочкой. – Да нет же, давнишнего аборта. Она залетела по новой сразу же, как я родилась. Пришлось девятнадцатилетней девчонке идти, как она полагала, на обычное женское дело. После него ей удалили маточные трубы и один яичник из-за внесенной инфекции, и она получила букет вторичных женских болезней и вторую группу инвалидности. Недавно пришлось удалить часть матки и второй яичник – обострение после климакса. Теперь она сидит на гормонах, а ты наблюдаешь внешние последствия операции.