Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов

– Почему Майя так упорно не желает вашего с отцом общения, мне самой не совсем понятно. Он не был бандитом, алкоголиком или вором. Несколько раз я пыталась затронуть эту тему, но Майе она действительно крайне неприятна и она ее всегда избегала. Ты достаточно взрослый, попробуй сам серьезно поговорить с матерью о том, что тебя волнует. Это твое полное право. Да, я тоже предполагаю, что она опять откажется. Тогда просто узнай через справочное бюро адрес Марата Викторовича Ковалевского и свяжись с ним сам. По-моему, во избежание совсем крутого скандала с мамой, лучше подождать до полного совершеннолетия. Естественно, у меня есть примерные координаты твоего отца, но я – лучшая подруга твоей матери и в таком щепетильном деле могу действовать только с ее согласия.

Сверкающей молнией в вечернем небе, с высокой вечерней прической, нарядная, как королева на празднике, моя любимая подруга грациозно вплыла в комнату сына. Мимолетное подозрение тенью скользнуло по твердым, ярким чертам ее классически строгого лица. Или мне это только показалось?

– Прошу к столу, кушать подано, – приветливо улыбнулась она нам, перекинув романтический шлейф через благородный локоть левой руки.

Входной звоночек заиграл милую моему сердцу нежную мелодию, и задумчиво-сумрачный Петенька встрепенулся.

– Ма, это Сашка Тузик пришел. Дай все-таки денег!

Не говоря ни слова и сохраняя на лице чарующую радость бытия, Майечка моя продемонстрировала нам гордую прямую спину и аристократично выплыла прочь из комнаты, однако почти сразу же вернулась с изящной серебристо-черной сумочкой и протянула сыну деньги.

– В последний раз!

– Большое спасибо, мама, – благовоспитанно ответил вежливый мальчик и пулей полетел открывать другу дверь.

Мы, молча улыбаясь друг другу, прошли на кухню и сели за богато уставленный закусками стол.

– Тебе бы платье снять, доченька, а то, не дай Бог, запачкаешь жирным или зальешь… – встретила нас материнскими причитаниями озабоченная Изабелла Сократовна.

Майя только вскинула крутые смоляные брови и непокорно-горделиво встряхнула высокой прической с одной выпущенной прядью, как мать неуверенно замолкла.

– Петенька, что же ты Сашу к нашему столу не приглашаешь, а держишь гостя в коридоре.

– Нет, мам. Нам с ним надо ненадолго отлучиться по делам. Я вернусь часа через два – три. До свидания, тетя Вероника, и спасибо вам.

Мальчики ушли, довольно смеясь. Майина мама с глубоким грудным вздохом разлила по хрустальным переливчатым рюмкам водку. Для меня это было абсолютным новшеством, раньше в этом доме употребляли исключительно шампанское и вина.

– «Русский стандарт» – теперь это самый лучший проверенный сорт; а то под видом водки могут подсунуть какую-нибудь безобразную сивуху. Такое у нас в России время началось, Никочка, обман на обмане и обманщик на обманщике. Дожили! Ты, дорогая, гляди в оба глаза – это тебе не заграница. Давайте выпьем, девочки мои добрые, за молодость, ибо она пролетает так быстро, что и заметить не успеваешь. Оглянешься, а она, как скорый поезд, давно скрылась за горизонтом.

В когда-то необыкновенно красивых, пленяющих задумчивой бархатной мягкостью глазах Изабеллы Сократовны застыли хрустальные слезы. Ее слезинки, как капельки росы, отражали радужные отблески полуденного солнца, так красиво играющие на дорогих столовых приборах из хрусталя и серебра. Ах, до чего же все здесь было знакомо, мило и казалось прекрасным моему усталому сердцу. На своих глазах ощутила я такие же легкие ностальгические слезы-росинки. Майина мама еще раз шумно выдохнула и отправила в подкрашененый темно-рубиновой помадой рот крепенький соленый грибочек, наколотый на необычайно изящную, серебро со слоновой костью, вилочку – прямо истинное произведение искусства.

Так втроем с рассказами про жизнь, судьбу и бабью долю мы уютно просидели до звонка моей мамы. Было почти полвосьмого вечера, и моя бабушка начала плакать и волноваться, что я до сих пор не дома. Совсем как в моем далеком босоногом детстве.

Мы еще выпили по рюмочке на прощанье, Изабелла Сократовна сердечно прижала меня к своей пышущей жаром груди, от души расцеловала и почти насильно вручила преотличнейший пирог с грибами и капустой в виде сувенира для моих старушек. Майя сразу же засобиралась на дачу, что выразилось в суетном понукании увлеченно возившегося в своей комнате с компьютерами Петеньки.

Так и не сняв вечернего, чересчур торжественного для обычного многоэтажного дома платья-мечты, подруга вышла к лифту проводить меня.