Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов

«Я не сказала ему ни единого слова, даже не взглянула в его сторону, – спустя пять лет рассказывала мне Алена. – Просто прошла мимо, не глядя, быстро оделась и ушла. Меня никто и не останавливал. До вечера бесцельно бродила по родному городу; очень странное было у меня ощущение – будто бы на совсем случайной гильотине, просто под руку попалась я судьбе, только что отрезали голову, но тело меж тем продолжает следовать с утра намеченным маршрутом. Некоторые из добрых прохожих спрашивали, почему я плачу и не нужна ли помощь, но я молча уходила от них. Я сама совсем не чувствовала своих слез, хотя щеки явно были мокрыми. Потом сидела на знаменитой гранитной набережной Невы, молчаливая и неподвижная, как сфинкс, а внутри все болело, все взрывалось и лопалось. Казалось, что сердце не выдержит и разорвется, тогда и я умру. «Никиточка, как всегда в это время, на музыке. Он, как всегда в это время, на музыке. Он, как всегда в эти часы, на музыке». Почему-то эти слова тысячами удавов и гадюк душили и жалили более всего. Я поняла с предельной отчетливостью, что моя прежняя жизнь кончилась, а вместе с ней погибла и прежняя наивная Аленушка. Зато родилась новая, совсем иная Алена».

Той переломной ночью подруга приняла кардинальное, судьбоносное решение. По своей натуре она действительно была суперволевой и активной женщиной. Последние два года в Санкт-Петербурге Аленка иногда подрабатывала, как шутил ее муж Валентин, «на дамские штучки и прочие заколки» свободным переводчиком в одной русско-норвежской частной фирме. Владелец фирмы приударял за красивой, умной, стильной русской дамой и на полном серьезе умолял ее бросить мужа и стать его, как он выражался, единственной драгоценностью и розой одинокого мужского сердца.

Аленин шеф умел красиво говорить и еще лучше ухаживать, а ей романтический интерес богатого норвежца льстил, и она кокетливо смеялась, но обращала в шутку его домогательства. Аксель Ларсен был весьма обеспечен даже по западным меркам: имел красивую каменную виллу в богатом районе Осло, несколько автомобилей престижных марок, дачу в горах, яхту под названием «Принцесса Норвегии» и одного породистого скакуна; внешне он (в смысле Аксель, а не его конь) до невозможности походил на Владимира Ильича Ленина – вождя мирового пролетариата, только был высок и вовсе не лыс. В последнее время бизнес с Россией шел из рук вон плохо, шеф отчаянно ругал маразматические российские законы, планировал вскорости сворачивать деловую активность на русской земле и возвращаться восвояси в свою прохладную Норвегию – страну фьордов, скал и троллей. Климат в принципе был похожий и подходящий; ленинская наружность Акселя Ларсена на уровне подсознания автоматически вызывала искреннее почтение с глубоким уважением, исподволь намекая на скрытый гигантизм мыслей; вилла, яхта, дача и лошадь также совсем не казались лишними; двое его великовозрастных сыновей от двух разных, но одинаково неудачно закончившихся браков жили отдельно и не в Осло.

Туманным прохладным утром, когда над полноводной Невой поплыла розовато-сиреневая дымка, Алена решительно позвонила шефу и осчастливила его неожиданным согласием стать «Принцессой Норвегии».

По имени можно было догадаться, что Аксель на поверку окажется двойным Акселем. В самом начале Алена не то чтобы была как-то необычайно счастлива, но определенным образом удовлетворена как прелестная женщина, привыкшая к поклонению и обожанию.

Неверный муж каялся, умолял не разрушать семью и клялся, что никогда и одной секунды не думал уходить от жены к певице. Гордая подружка моя холодно-любезно объявила ему, что он опоздал, и попросила хорошенько следить за их сыном-подростком в ее отсутствие.

Сына она планировала забрать сразу же, как обоснуется в Норвегии в новом своем положении; во всяком случае таков был устный договор с готовым на все ради любви господином Ларсеном.