Норвуд

Под конец господин Глен уже просто кричал. Да так, что даже зазвенело в ушах – всё-таки мы находились в театре, и, казалось, любой звук здесь в несколько раз громче, чем обычно.

И когда я уже хотел попросить его прекратить, мужчина вдруг перешёл практически на шёпот:

– Но всё ещё можно исправить… Ты поможешь нам, Френни?

Девушка смотрела прямо перед собой, не мигая и, похоже, даже не дыша. На руки стекал горячий воск, но её это совершенно не беспокоило.

– Я помогу, – спустя несколько долгих мгновений ответила Френни. – Но как справиться с Карлом Рокитанским мне неизвестно…

Почти прогоревшая свеча негромко и очень уютно потрескивала.

– Убивать его нет необходимости, – Бернард Глен с облегчением выдохнул. – Нам нужно только узнать, что затевается и освободить твоего деда. И для начала – расскажи нам всё…

И Френсис Фонтен рассказала.

Хотя мы и так уже практически всё знали – ей действительно было поручено доставить в город около тысячи золотых монет и Клинок. Значительную часть удалось распространить через подкупленного бургомистра, какими-то количеством расплатилась сама Опалённая, а некоторые так и остались нетронутыми.

– Кто дал тебе монеты? – как будто между делом поинтересовался интерфектор.

Девушка задумалась, решая, видимо, стоит ли отвечать.

– Раз уж взялась помогать, то глупо теперь отмалчиваться, – негромко произнёс я и положил арбалет на пол. Пусть он и был невелик, но держать его постоянно тяжело.

– Его зовут Альфиери, – она ответила так быстро, будто только и ждала от меня этих слов. – Это было на севере… Он отдал монеты и объяснил, что нужно делать.

Судя по тому, как вздрогнул господин Глен – этот человек был ему явно знаком.

– Как они заставили тебя? – хрипло спросил мужчина. – Мне не кажется, что ты жаждешь силы и помогаешь им добровольно.

– Да у меня никогда и не было выбора, интерфектор – я с ними с самого детства… А ещё они обещали убить деда, если откажусь, – сейчас стало особенно заметно, что Френни не больше лет, чем мне. – И просили вроде бы не так много – подумаешь, раздать монеты…

– Хочешь сказать, что ты не знала, чем это закончится? – во мне боролись жалость и злость. – Когда мы виделись с тобой в прошлый раз, мне не показалось, что тебя терзают какие-то сомнения! Наоборот – веселье и радость!

Интерфектор сделал едва заметный жест, который мог значить только одно – не нужно наседать на девушку сверх меры.

– Поначалу действительно не знала, но догадывалась, – честно ответила она. – А насчёт сомнений… Считаешь, мне надо было разрыдаться тогда, при вашем появлении? И откуда тебе знать, что испытывают Опалённые, когда применяют свой… Дар?

Мне хотелось многое ответить и ещё не меньше спросить, но господин Глен не дал этого сделать, предложив девушке продолжить рассказ.

– Я должна была приказом, – Френсис явно выделила это слово, – привести всех, от кого тянуло тьмой в какое-нибудь местечко наподобие этого и прикончить.

– Если монет было около тысячи и пусть даже не все удалось раздать – твоих сил не хватило бы на такую толпу, – недоверчиво проговорил интерфектор.

– Не все носили с собой золото необходимое время – кто-то спрятал его, кто-то потерял, кто-то заполучил сразу несколько монет, удачно собрав долги… – пояснила девушка. – И кроме того, проклятье позволяло тратить гораздо меньше сил, чтобы подчинить своей воле такого человека. Но я всё равно не смогла – одно дело догадываться об этом кошмаре и совсем другое – начать его.

– То есть главное, что точку поставила не ты? – мне не удалось сдержаться. – А то, что именно ты всё подготовила – это не считается? Хочешь я скажу, как звали всех детей, которых ты собрала у себя?

– Я не снимаю с себя вины… – кажется, Френсис задыхалась.

– Хватит!

От пристального взгляда интерфектора у меня загорелись щёки.

– Откуда вообще взялись монеты? – господин Глен говорил, не переставая смотреть на меня. Видимо, чтобы я опять не влез со своими замечаниями. – И что это за проклятье такое?

– Про деньги мне ничего не известно, – Френни была рада, что беседа ушла от неприятной для неё темы. – Мне их просто отдали, и всё. Я не знаю ни как их делают, ни кто их делает… А проклятье заражает человека, и после смерти тот превращается в мертвяка – сильного и быстрого, а кроме того, переносящего заразу.

Вот о чём не успел рассказать интерфектор в доме у госпожи Таусинг. И вот почему на улицах достаточно много обыкновенных трупов – они стали жертвами простых мертвяков, а не тех, кто проклят золотыми монетами.

Судя по всему, господин Глен решил, что вести расспросы дальше не имеет больше смысла. Он в очередной раз принялся доставать из сумы все свои свёртки, пузырьки, а в конце вынул небольшую пузатую бутылочку из очень толстого на вид стекла. В ней плескалась какая-то чёрная жидкость больше всего похожая на самые обычные чернила.

– Норвуд, зажги фонарь за воротами, чтобы не сжечь здесь всё, – попросил мужчина, когда догорела свеча и театр вновь погрузился в густой полумрак.

Я без пререканий отправился выполнять поручение и уже у самого входа услышал, как интерфектор спросил у девушки: