Ноша хрономанта 6

Затем было создание энвольта, наложение суггестивных точек и, конечно же, основа механизма внушения. Его шедевр выглядел небольшим термосом, он и был им изначально, прежде чем Феденька покрыл нутро того термоса нужными ему рунами и символами. Затем внутрь поместился флакончик с ноготь размером, наполненный усиленной алхимически кровью Изабеллы, обмотанный ее волосами и пропитанный его магией. Руны на внутренней стороне термоса складывались в рунические же слова: влечение, страсть, желание, экстаз, наслаждение, сон, видение, послушание и так далее. А на ободке термоса, уже с наружной стороны, были написаны самые обычные слова на общем языке Бесконечной Вечной Империи, фраза-ключ, будущий и уже практически завершивший формирование триггер: «моя милая мамочка не осознает, что она — настоящая загипнотизированная сочная милфочка» — он не смог отказать себе в желании небольшой прикол пошутить, использовав в качестве триггера его любимый образчик соответствующего поджанра хентая. Этот триггер не единственный, а только первый из запланированных, формирующий лишь первую из закладок — как раз чтобы Изабелла, услышав ее из его и только его уст, вдруг испытала кажущееся ей совершенно логичным желание поиграть с Феденькой в секси-мамочку, да-да.

Сохранись у землян доступ к могиле Фрейда, можно было бы решить энергетический кризис, но юный Любовный Маг о таком не задумывался.

— Почти, почти все. — Шепчет Феденька Шишигин, потирая руки и улыбаясь дебильной улыбкой Бивиса. — Еще один-два цикла напитки структуры моим резервом, и она вся моя. Гы-гы-гы-хы-хы-хы! Кхм.

Еще раз оглянувшись на двери, он заканчивает заполнять резервуар магической энергии в «термосе» своей силой, закручивает крышку, закрывая ободок с ключ-фразой, а после, потянувшись к своей магии, в какой уже раз устанавливает связь с основой энвольта, снова будто бы наблюдая за целью со стороны, смотрит на нее, как на персонажа компьютерной игры, где именно он главный герой, а она просто очередной сложный квест, только что сохранений не предусмотрено. Изабелла спит в своей комнате, мирно видя сны и это хорошо — в состоянии бодрствования его сублиматорный внушитель едва ли в пять процентов мощи работает, основное воздействие идет во время сна, когда сознание совершенно беззащитно. Изабелла спит, но теперь ее сон все более беспокойный, дыхание стало тяжелее, зрачки закрытых глаз бегают туда-сюда не открываясь, тело изгибается, словно снится нечто очень пикантное и Феденьке приходится перервать трансляцию, иначе был бы конфуз… хотя дверь все равно закрыта… но нет, глупо будет мечтать и рукоблудить, когда есть возможность подождать хотя бы недельку и получить главный приз!

Ух, как же он этого приза ждет!

Ему ведь много не нужно, ну, пока что не нужно. Он ведь даже не будет лезть в управление Убежищем, да и не пустит его Бальтазарыч, заподозрит чего-то еще, ну его нахер. Ему и Изабеллы хватит, а там, глядишь, он сможет убедительно подать историю того, что он развел свою мамочку на тройничок и зажить официальной шведской семьей. Хе-хе-хе-хе! Есть же у Изабеллы та подружка, совершенно бешенная фурия с сочнейшей задницей, что просто ух! Такую только приятнее будет отогреть теплом настоящей истинной Любви. О да, все он сумеет провернуть, уже практически провернул!

Да что вообще может пойти с его планом не так?

* * *

Очнулся Феденька отнюдь не там, где планировал засыпать, а лицо прекрасной Изабеллы в паре сантиметров от его собственного лица, — только протянись чуть и поцелуешь ее, — вовсе было диво как хорошеньким. Проблема была в том, что Изабелла, какую он уже мысленно нарядил в кружевное белье или даже костюмчик французской горничной из секс-шопа, смотрела на него хуже, чем Ленин на буржуазию, хуже, чем техподдержка на пользователя, хуже, чем олдовый геймер на дотера! А еще она очень громко орала и материлась на всеобщем языке и с густым добавлением испанского мата описывала все то, что она сделает с «пиздоглазым хуевысранным обмудком-извращенцем» за то, что он попробовал с ней сотворить. И, стоит сказать, от предварения слов в реальность удерживало ее отнюдь не человеколюбие, а глава боевиков Убежища, который Патрик, а также сам Бальтазарыч, без труда удерживающий бьющуюся в бешенстве и оттого забывшую даже про классовые навыки Изабеллу одной рукой.