Носящая Лжепечать

Я, кажется, забыла рассказать про детей. Их не опечатывали во время массовой операции. Только в 13 лет подростки обязаны пройти эту процедуру. И опять же на это дается три месяца. А потом в паспорте проставляется соответствующая отметка (паспорта международного образца выдаются в 12 лет, а совершеннолетие во всем мире теперь наступает в 18 лет, и ещё отменили визы — так, что радуйтесь путешественники (как будто им сейчас это не безразлично). Поэтому-то и осталась необходимая аппаратура в больницах крупных городов. В нашем городе таких больниц даже 2 (одна — на левом берегу Оби, вторая — на правом).

Наверное, дети, которые ещё помнят, какими были родители до опечатывания, понимают, что их ожидает дальше и хотят избежать этого. Мой же 4-х летний племянник не замечает ничего странного в поведении своих родителей. Он никогда не жаловался мне на излишнюю строгость мамы или папы. И, кажется, даже не испытывает недостатка в их любви и ласке. Но всегда так тянется ко мне, как цветочек к солнцу. Воспоминание о Сережке сладко кольнуло сердце. Но потом вспомнилось вчерашнее, и меня вновь охватило беспокойство. Побыстрее бы узнать, как там моя семья.

- Но Максим не может всем желающим поставить ЛжеПечать. — продолжала тем временем Вера. — Это моментально всплывет и вызовет кучу ненужных вопросов. Ведь подростки не продерживаются на поверхности больше года- полутора. Поэтому Максим выбирает только тех, кто более-менее осознает, что твориться сейчас в мире. И понимает, чем может обернуться ношение ЛжеПечати.

— И что, много таких? — с откровенной насмешкой спросила я. Ну скажите, что можно осознавать в 13 лет? Вот именно — ничего. Я помню, как смеялась, читая свой дневник, что я вела примерно в этом возрасте. А ведь тогда я искренне верила в эту чушь.

— Зря ты так. — упрекнула меня Вера. — Говорят, каждое новое поколение умнее предыдущего. Так вот, нынешнее поколение просто гениально. Сейчас слишком много подростков, которые понимают сущность Печати Ветра. И чем грозит ЛжеПечать. — Я хотела сдержать горечь, хотела, действительно, хотела промолчать, но не смогла.

— Понимают? Да как они могут понять что важнее: собственное эгоистичное желание или безопасность твоих родных и близких?! До вчерашнего дня я сама думала, что права на 100, нет, даже на 200 %, что нет ничего важнее остаться человеком, со всеми своими недостатками и достоинствами, а главное со своими чувствами… — я все-таки заставила себя замолчать.

— А сейчас ты в этом сомневаешься? — тихо спросила Вера и, не дожидаясь ответа, пошла дальше.

— Нет, — также тихо ответила я. Но если бы был какой-нибудь способ оградить родных… Я тяжело вздохнула и постаралась подумать о чем-то другом. Мозг зацепился за странную фразу. — Продерживаются на поверхности год? А после?

— А после — сюда. Мы очень внимательно следим за подростками. И стараемся спасти их при малейшей опасности. К тому же в их записках указаны адреса некоторых наших подпольных квартир, куда они могут прийти сами при любых даже самых слабых подозрениях, что они прокололись. Знаешь, что самое удивительное? Сейчас на указанные адреса приходят и те, кто просто не может жить в окружении сверхлюдей. Естественно мы отправляем их сюда.

— Странно, а я не видела никого из подростков здесь.

— Так сейчас у них занятия. — Вера пожала плечами. Нет, это Сопротивление не перестает меня удивлять. Теперь ещё оказывается, что они устроили здесь школу. Я уже хотела засыпать её вопросами про эти занятия, но Вера остановилась и сказала мне, указывая на дверь. — Все! Пришли!

— Спасибо, — улыбнулась я. — А ты сюда, в Подполье часто приходишь?

— Да, почти каждый вечер. — Вера улыбнулась в ответ. — Правда в НИИ из-за этого думают, что я — любовница нессира. — И тут же пояснила, не дожидаясь моего почему. — Один из входов-выходов в Подземелье идет прямо из подвала дома Максима. И мне проще всего пользоваться именно этим входом.

— А ты бы хотела, чтобы домыслы коллег были правдой? — практически наобум спросила я. Смущение Веры выдало её с головой. Надо же, насколько оказалась верна моя догадка?! — Так в чем проблема? — Вера вздохнула и предельно искренне ответила.

— Проблема в том, что одна половина Максима не знает, что такое любовь, а вторая уже забыла. — ещё один тяжелый вздох и пояснение. — Диамонги не умеют любить, у них даже нет такого слова в языке. Они знают, что такое привязанность, симпатия, даже дружба, но любовь недоступна для их понимания.

— Стоп! Я что-то пропустила?! Когда это мужчине для секса стала необходима любовь? — я пожала плечами, искренне не понимая её доводы.

— Неогуманоиды все-таки отличаются от обычных мужчин. У них нет физиологической потребности в сексе. И заняться любовью они могут только под влиянием сильного чувства или чрезмерного любопытства. Обычно, второе. Ни разу не слышала, чтобы нессир влюбился. У них же партнерши меняются, как перчатки. Имеется в виду у тех, кто из любопытства испробовал половой акт. — Вера натянуто рассмеялась. Мои брови уже перешли на затылок.

— Это как? И причем здесь вообще любопытство?